ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ ДРАКУЛЫ

НОСФЕРАТУ, СИМФОНИЯ УЖАСА (NOSFERATU, EINE SYMPHONIE DES GRAUENS)
1922, Германия, 84 мин.
Жанр: ужасы
Режиссер: Фридрих Вильгельм Мурнау
В ролях: Макс Шрек, Густав фон Вангенхайм, Грета Шрёдер, Александр Гранах, Георг Г. Шнель


Шесть веков минуло с тех пор, как сидел на валашском престоле воевода Влад третий, прозванный Цепеш. Прославился тот воевода борьбой с турецкими ордами, терзавшими мир христианский и жестокостью удивительной даже для того темного времени. История пишется победителями, а проигравшим малюют рога, поэтому, что вымысел, что истина в сказаниях о деяниях его неизвестно. Возможно, так и осталось бы имя Дракулы только в исторических хрониках, и прах его покоился мирно в Снагове, если бы не сон, приснившийся однажды Брэму Стокеру, и сделавший владельца мрачного Поенари не просто кровопийцей образным, но самым что, ни наесть натуральным. А мир за один только век буквально охватила одержимость вампиризмом, в основном благодаря кинематографу, который «оживил» Дракулу и его детей ночи. Сам лик вурдалаков менялся от десятилетия к десятилетию. Утонченные аристократы в черных плащах, изящные, с нежно голубым оттенком, проклятые Райс и даже вампирши-лесбиянки честно заработавшие свою страничку в «Википедии». Настоящая эпидемия. Чума.

«Носферату. Симфония ужаса» первый из сохранившихся фильм о вампирах. Шедевр немецкого экспрессионизма, в котором смерть от укуса не-умершего жители города, где нашел себе новую обитель граф Орлок, связывают с чумой. В самом названии уже заключен намек на заболевание, с которым практически невозможно бороться. Ибо одно из возможных значений слова «носферату» — «несущий болезнь». И вот мрачная процессия шествует по улицам Висборга, медленно пересекая границу экрана, выходит в мир и несет эпидемию вампиризма дальше в кинематограф, литературу, музыку.

Фильм Мурнау не совсем экранизация «Вампира» Стокера. «Prana Film», компания выпустившая «Носферату» не смогла приобрести права на произведение «сумасшедшего ирландца» и пошла на хитрость, немного изменив сюжет, имена персонажей, время и место действия. Последствия были печальны для компании, шалость ей, увы, не удалась, но не для фильма, который перемены сделали уникальным. Вампир в исполнении Макса Шрека не утонченный аристократ, сексуально улыбающийся, обнажая сверкающие, как кожа Эддика Каллена клыки. И даже не книжный Дракула, который хоть и был существом весьма отталкивающим, но все же сохранил некоторые занимательные черты своего «предка». Это упырь, нежить, восточноевропейских преданий, страх перед которыми еще хранился в двадцатых годах прошлого века в сердцах крестьян, но был изгнан из просвещенного наукой общества больших городов, как тени под кронами деревьев древнего леса на рассвете, когда солнце уже согревает опушку, но в глубине еще царит ночная тьма. Мурнау вернул этот страх на девяносто минут, дав зрителям возможность не только еще раз убедиться в величии науки и кино с помощью натурных съемок и спецэффектов, но и пустить в свой мир сомнения и частичку ужаса перед тем, что невозможно измерить и объяснить посредством разума и логики. Возможно сейчас некоторые сцены «Носферату» покажутся комичными, например, как Орлок бегает по городу в обнимку с гробом, но девяносто лет назад при виде Макса Шрека зрители наверняка в спешке искали нюхательную соль и вытирали выступивший внезапно пот шелковыми платочками с вышитыми инициалами.

И все же не смотря на частично измененный сюжет, основная идея книги осталась не тронутой, зло должно быть наказано и мертвым не место среди живых. Однако при всей мифологичности финала «Носферату», добро побеждает не с помощью суеверных осиновых колов, чеснока и распятий, а через чистоту и стойкость Нины, внутреннюю силу человека, готового пойти на жертву ради любви. И солнечного света, света, как противоположности тьме, которую собой воплощает граф Орлок. Не просто мертвец, восставший из могилы, но чужеродная, неправильная частичка, клетка из которой вырастает раковая опухоль. Даже метания с гробом под таким углом выглядят, как лишнее подтверждение его неуместности в пышущем здоровьем и благополучием городе. Тихие улочки Висборга не готовы принять такого жильца, ему нет места в этом мире, единственный приют, который его не отторгнет это собственный гроб, как напоминание о мертвой сущности и том, что Орлок потерял и уже никогда не обретет. Как ни странно, но именно в «Носферату», фильме без слов и надрывных диалогов это состояние отверженности и инородности показано лучше, чем во всех последующих лентах о вампирах вместе взятых.

Реальный Влад Цепеш использовал заразу в борьбе со своими врагами, посылая переодетых в турецкий костюм воинов больных чумой в стан противника. Интересно кукловодами или марионетками в чалмах были Стокер и Мурнау, посеявшие первые прижившиеся семена «вампиризма» в массовой культуре? Фильмы и книги, посвященные вурдалакам, растут, как конопля под зорким оком наркоторговца. Пригламуренная готика соблазняет с глянцевых страниц, а девочки-подростки мечтают бегать, как собачонки, визжа и рыдая, за Сальваторами и Калленами. Сам шедевр Мурнау цитировал Коппола, переснимал Херцог, а Полански, поместил сильно напоминающий графа Орлока «портрет» вместо майеровского льва в заставке «Бесстрашных убийц». Однако стоит заметить, что после «Носферату» многие фильмы о не-умерших выглядят, как реклама «нового» товара в витрине сэконд-хэнда. Вот и получается, что вампиры действительно бессмертны, легенды правдивы, а чума, поразившая массовую культуру в двадцатом веке — вурдалако-мания.

Екатерина Кузнецова