МЕРТВ ПО ПРИБЫТИИ (D.O.A.)
1950, США, 83 мин.
Жанр: фильм-нуар, драма, детектив
Режиссер: Рудольф Мате
В ролях: Эдмонд О’Брайен, Памела Бриттон, Лютер Эдлер, Беверли Гарлэнд

Не хватайтесь за чужие талии, вырвавшись из рук своих подруг. Простой американский бизнесмен Фрэнк Бигелоу хотел всего-то немного отвлечься: от бесконечной вереницы клиентов, от вороха бумаг на столе, от неотступной нежности верной Полы, секретаря и невесты в одном лице. Но огни большого города сверкают так заманчиво, женщины столь обворожительны, а выпивка бесплатная, что об осторожности порой забываешь. Прекрасная незнакомка в отеле кокетливо улыбается, уводимая ревнивым кавалером, стильная красотка в соседнем номере умело извивается под сладкую румбу, и одинокая девушка в баре, поклонница джаза и виски, тоже, кажется, заинтригована. Опьянение славным маленьким раем поутру оборачивается худшим из похмелий. Для злодейства не нужны тёмные силы, одного человека вполне достаточно: ловкость рук – и яд разливается по жилам, сокращая такую, казалось бы, ладно скроенную и размеренную жизнь. «Кто убит?» – «Я». Но мир не перевернулся, люди всё так же смеются, дети играют, а бары открываются ровно в шесть. И есть лишь пара дней, чтобы найти собственного убийцу.

Нуар. Мягкое французское слово органично легло на брутальную американскую кинопродукцию сороковых-пятидесятых годов. И если литературный эквивалент этого субжанра, повенчанного с крутым детективом, отличает грубоватость и низкопробность «бульварного чтива», то в кино, при той же детективной составляющей, нуар, наоборот, обрёл визуальную стильность и даже определённую утончённость. Пережив Великую Депрессию, – в том числе и благодаря великой силе жизнеутверждающего киноискусства, – Штаты так и не излечились окончательно. Благополучную Америку, благоухающую духами и разрешённым теперь бурбоном, мучают кошмары, ведь, оказывается, никто не застрахован от нищеты и голода, грабежа и обмана, болезней и смерти. На экране эти смутные страхи обретают вполне чёткие очертания: привычный глянцевый мир показан с изнанки, где преступность является не просто нормой, а необходимым элементом выживания. Оставь надежду всяк сюда входящий или существуй по тем же правилам – гласит закон городских джунглей. Выживают циники и беспринципные одиночки, а также те, кому просто временно повезло. Но главный ужас в том, что по внешним признакам добро и зло неотличимы друг от друга: оба рядятся в мешковатые костюмы и повязывают шеи элегантными шарфами, оба обнимают роковых дам с тонким станом и беззащитным взглядом, сражающим надёжнее пули.

Эта тёмная сторона реальности поразительно красива. Высококонтрастный монохром, умное освещение, типичные городские пейзажи – и вот уже чернота выползает из подворотен, стелется под ноги и холодит сердце ожиданием неизбежного. Напряжение растёт вместе с настойчивым фортепианным стоккато и тревожными причитаниями скрипки; тьма озаряется вспышками выстрелов, кадры погонь расчерчены ночными улицами и заманчивыми колодцами лестничных переходов, куда так легко упасть, чтобы пропасть навсегда. У таких историй не бывает хеппи-эндов, вот и Бигелоу – уже мертвец; правда, смерть немного задержалась по дороге, возможно, зашла выпить в соседний бар. «Мне сухой мартини» – «Насколько сухой?» – «Можете порезать кусочками». Подобных чандлеровских диалогов здесь нет, но лаконичная «крутость» реплик и общая атмосфера обречённости странным образом облагораживают образ героя, в общем-то, обычного парня, чья незамысловатая судьба изуродована непреодолимой силой обстоятельств. Знакомство с миром человеческих страстей и тайных пороков превращается в опасное путешествие, однако эта острота лишь добавляет смысла жизни, которая, увы, уже на исходе. И только сейчас, в перерывах между дракой и перестрелкой, Фрэнку выпадает последний шанс задуматься: а так ли он жил – и жил ли на самом деле, к тому ли стремился, ценил ли то единственно дорогое, что всегда было рядом. Любовь, стабильность, пресловутая уверенность в завтрашнем дне… всё пошло ко дну.

На этот корабль билетов больше не продают. Нуар исчерпал себя в начале шестидесятых, его приёмы перекочевали в иные жанры; и только старая чёрно-белая плёнка хранит удивительное очарование этих историй, криминальных и, в то же время, романтичных, полных безнадёжной грусти о чём-то забытом и милом. Это как случайная встреча на улице, оставленный недопитым виски, эхо шагов по пустынной набережной, затейливая игра света и тени в проёме окна. Целая эпоха, что ушла и больше не вернётся.

Светлана Чистякова