Если эстетическая эротика в анимации ставит перед собой главной целью поиск гармонии и постижение законов красоты, эксплуатационная – пытается привлечь к себе дополнительное внимание за счет игр на запретном поле, то экзекуционная вообще предлагает окунуться в пучину самоанализа.

ЭКЗЕКУЦИЯ

Именно в экзекуционной анимации идеи Фрейда и его последователей обретают наиболее интенсивную окраску. Язык тела порождает аллегорические образы, имеющие совсем условное отношение к чувственным удовольствиям. Вторгаясь в скрытые закоулки подсознания, картины, рисуемые перед нами, пытаются показать самые интимные мысли и желания, остающиеся обычно в глубине души.

Известно, что сумерки разума, порождают химер сознания. Именно поэтому мы вводим термин «экзекуция». Мультипликаторы и режиссеры выступают в качестве палачей сладостных иллюзий и гармоничных образов. Наказание происходит за счет вплетения привычных телесных форм в извилистые линии душевных переживаний. Агрессия либидо начинает выплескиваться на целлулоид, проецируя фобии и сексуальные потребности подсознания. В такой форме рисунок приобретает уверенные гротескные черты, персонажи становятся нарочито вызывающими и грубыми. И в этом наблюдаются отчетливый путь метаморфоз телесной оболочки, обнажающий болезни индивида и общества. Вспомните, нечто подобное использовал Кронненберг в своих «Мухе» и «Автокатастрофе». Но там, где Кронненберг был ограничен техническими средствами (игровое кино даже при самых современных спецэффектах не дает ощущение полного погружения в человеческое иррациональное), анимация предоставляет немыслимую свободу самовыражения. Причем этой свободой обычно пользуются люди далекие от художественного ремесла. Наоборот, популярности и признания добиваются мультипликаторы с трудом справляющиеся с линией. Фактически в таких случаях мы видим отражение именно души, ничем не прикрытой, обнаженной, задыхающейся в общем потоке обыденности. Исповедь минимальными графическими средствами.

Впрочем, не стоит списывать экзекуционность эротических мотивов исключительно на естественное желание познать себя и других. Далеко не все авторы (по их собственному заверению) стараются разоблачить пороки или углубиться в свое я. Карикатурность эротической тематики часто используется в качестве эпатажа. Бросить вызов устоявшимся общественным нормам, нарисовав грудь или мужские гениталии, очевидно, самый надежный способ громко заявить о себе. И, конечно же, в ход идут самые броские названия. «Нарисованная история греха», «Ожившее бессознательное», «Инстинкт и социум». Безусловно, в этом методе присутствуют эксгибиционистские нотки, как бы потом авторы не открещивались от проекции нарисованных образов на собственную биографию. Скорее всего, здесь идет речь о тех пластах подсознания, которые на бессознательном уровне генерируют потребность в эротических сценах. Не давая себе до конца отчет, автор сам вытаскивает на поверхность свои душевные метания, хотя и придает им вид насмешки. Какими бы логичными ни были его обоснования необходимости использования того или иного рисунка, правда все равно лежит значительно глубже объяснений.

Наиболее характерным примером, иллюстрирующим эту теорию, является первая работа Ральфа Бакши. В качестве дебюта Ральф хотел взяться за проект «Тяжелый путь», однако студия выбор не одобрила, мотивируя излишней мрачностью картины. Альтернативой начинающему режиссеру стали «Приключения кота Фрица». Основанная на серии взрослых комиксов история рассказывала о похождениях Фрица наполненных сексом, алкоголем и бесконечной руганью. Мультфильм представлял собой едкую сатиру и был по настоящему прорывом в сфере анимации. Еще бы, после диснеевских сахарных принцесс это была достаточно веская пощечина общественному вкусу, жесткий манифест, провозгласивший о том, что мультфильмы перестали быть детской прерогативой. При этом непосредственный автор бумажных похождений Фрица – Роберт Крамб, остался проектом недоволен. Вышедший двумя годами позже сиквел «Девять жизней Кота Фрица», снятый уже Робертом Тейлором, не смог принципиально исправить ситуацию. Чтобы раз и на всегда поставить точку в анимационных реинкарнациях своего персонажа Крамб принимает крайние меры. Художник «убивает» Кота на страницах комикса. Но к этому времени Бакши уже обретает достаточную известность в анимационном мире. Дальнейшие его мультфильмы отходят от карикатурных образов, делая основную ставку на неприкрытую сексуальность, которая будет лавировать между эстетикой и эксплуатацией, время от времени принимая законченную форму одной из граней.

Естественно, Бакши не единственный аниматор, ознаменовавший эпатажем начало своего карьерного пути. Достаточно беглого взгляда на анимационные фестивали последней пятилетки для того, чтобы убедиться в этом. На каждые два относительно привычных мультфильма приходится один содержащий явный сексуальный подтекст. Причем диапазон драматизма в разыгрываемых сценках весьма широк. Здесь можно встретить историю несчастной любви, или рассказ о первых людях. Здесь животная страсть, граничащая с болезнью и вместе с тем аллегорично раскрывающая тему животного начала в наших инстинктах («Инстинкт» Фредерика Венета), может идти рядом с библейскими шутками о червячках и пенисах («Одноразовый рай» Анны Колозян). Это карикатурный мирок анекдотов, где почти нет места романтике, зато всегда найдется три минуты на секс. Как и в случае с Бакши, чаще всего эти анимационные анекдоты становятся пробой пера, своеобразным трамплином в мир взрослых мультфильмов. Игры с запретными темами так и остаются играми. Тем не менее, на территории Восточной Европы, бывших союзных республик, да и самой России или США нет-нет, да вспыхнет авторская звездочка, исследующая симфонию обнаженного тела.

Наверное, самым именитым независимым аниматором Америки является Билл Плимптон. На его счету десятки анимационных короткометражек и пять полнометражных полотен (и как показывает время, это еще далеко не предел). Темы, затрагиваемые Плимптоном в своих работах, облачают американский образ жизни, высмеивая пороки, которые давным-давно превратились в расхожие штампы. Насилие, секс, общество потребления, ненормальная тяга к оружию. Каждая лента режиссера представляет собой памфлет, сотканный из черного юмора. Абсурдизм установок, закладываемых в человека обществом доведен до абсолюта. И общий дерганный, рваный стиль рисовки только усиливает эффект странной фантасмагории. Вслед за линией причудливую форму принимают и образы. Вообще Плимпотн любит переплетающиеся, змеящиеся линии. Потому даже самый обычный поцелуй в его лентах превращается в причудливое плетение узлов языками. Особенно хорошо это прослеживается в его ранних работах. Так в ленте «Я вышла замуж за странную личность» молодой бухгалтер получает невероятную силу. Но, вопреки расхожему мифу о супергероях, человек не задумывается о великих силе и ответственности. Вместо этого он разыгрывает жестокие шутки над соседом и надоедливыми родственниками жены. Впрочем, и с женой он обращается достаточно странно, то плетя из ее груди жирафов и пуделей, то увеличивая бюст до такого размера, что он, словно в какой-нибудь кэреловской Алисе, уже не помещается в дом. Конечно, со временем, работы Плимтона стали менее вызывающими. «Идиоты и ангелы» (одна из последних серьезных работ) наполнены библейскими аллюзиями, а градус вульгарности значительно упал. Нет, здесь, конечно, в достатке колышущихся студенистых телес, но их основная задача показать то социальное дно, на котором прозябал Ангел. И вовсе не крылья вытащили его из этого зыбкого болота пошлости.

Для карикатуры рисунок Плимптона, безусловно, является избыточным. Карикатуристы стремятся к минимуму линий, вкладывая основную нагрузку в смысловую цепочку, порождаемую картинкой. Условный набор черточек, символизирующий человека, служит лишь абстрактным обозначением человеческого существа с обозначенными вторичными половыми признаками. Такие работы характерны для Сигне Баумане, уроженки Латвии, уехавшей в Америку. Основной темой в ее творчестве становится девушка в период полового созревания. «Пять гребанных басен», «Сиськи-письки», «Наташа», – все эти мультфильмы эксплуатируют расхожие мифы и представления о сексуальной жизни подростка и взрослеющей женщины. Фразеологизмы трактуются напрямую, и вот уже героиня занимается сексом с принцем на белом коне, а женщина ищет удовлетворение сексуальных фантазий при помощи пылесоса. Художественная ценность рисунка низведена до уровня простоватой графики. Здесь обнаженное тело трактуется как своеобразный инструмент, служащий констатации того факта, что перед вами разыгрывается пастельная сцена. Оно не возбуждает и не играет в эротические игры. Предметом исследования становится интимные переживания женщины, но диалог, который ведет Баумане со зрителем, в графическом плане остается всего лишь простеньким анекдотом.

Наибольшее развитие школа карикатуры нашла в работах мультипликаторов Восточной Европы. До сих пор загребская анимация берется за образец во многих странах. При этом стоит отметить, что сам рисунок в пределах школы порой претерпевает значительные изменения. Упрощение графики может происходить не только при обращении к работам разных авторов. Такое изменение можно охарактеризовать как пространственное. Некоторые мультипликаторы меняют технику исполнения рисунка, подстраиваясь под современные реалии. В этом случае имеет место быть временная метаморфоза. Так мультфильмы Михаэлы Павлатовой существенно меняются под влиянием времени. В ранних работах Павлатовой («Слова, слова, слова», «Повтор») различим романтический флер. Монохромно раскрашенные образы при всей их жуткости и утрированности вызывают определенную симпатию в попытках проявления чувственности.

Со временем Павлатова отойдет от этой темы, выкрутив ручку оголтелой сексуальности на максимум. «Карнавал животных», утопающий в ядовитых цветах пропитан вульгарностью. Бреющие подмышки девочки, с удивлением обнаруживающие у себя растущую грудь, скачущие по лужайкам вагины и пенисы, кадры животного соития, – все это вызвало бурную реакцию у зрителей в диапазоне от восхищения до неприязни. По своей структуре «Карнавал животных» является переосмыслением «Сатимании» Зденека Гаспаровича. Но там, где раньше звучала лиричная увядающая мелодия Сати, теперь играет агрессивный Сен Санс. Нас бросают в пучину эротических снов, где реальность растворяется в искрящейся аллегориями похоти. Сама Михаэла отзывается о данном мультфильме как о своеобразном хулиганстве и отрицает любую попытку спроецировать возникающие образы на жизнь художницы. Если сегодня можно говорить о чем угодно, почему бы не сделать главной темой разговора секс? В подтверждение этих слов «Трамвай», получивший в 2013 году приз на анимационном фестивале в Анси, просто пропитан фрейдистскими отсылками. Фантазии из мира грез прочно обосновываются в реальном мире, сливаясь с серой действительностью. Ручки превращаются в пенисы. Образ трамвая, как женское лоно, нашпигованное под завязку мужчинами. Эротические символы взрывается физическим оргазмом, и лишь случайный заглядевшийся пассажир оставляет легкую надежду на любовь.

Однако не стоит связывать эротическую карикатуру Европы исключительно с восточной ее частью. Не смотря на сложившийся стереотип об английском пуританстве, горячие темы нередко встречаются в анимации туманного Альбиона. Чаще всего это малоизвестные фестивальные работы на подобии «Черного пса» Элисон Де Вир. Но иногда встречаются и полнометражные полотна. Так в «Автобиографии лжеца», повествующей о жизни одного из Монти Пайтонов Грэма Чепмена, пикантным моментам уделено значительное внимание. Фильм наполнен фрейдистскими отсылками как явными (о которых вещает сам Зигмунд Фрейд голосом Кэмерон Диаз), так и завуалированными. Чепмен был одним из тех, кто открыто заявил о своей гомосексуальности. Стоит ли говорить о том, что лента пестрит мужскими ягодицами? Впрочем, и женских обнаженных тел в «Автобиографии» предостаточно. Куда ж без них в истории о жизни звезды? Для полной картины над всем этим разнузданным весельем витает космический аппарат ярко выраженного фаллического вида. Чепмен остался несерьезным даже после своей смерти.

Взяв за основу эстетику загребской карикатуры, мультипликаторы Советского Союза также попытались наполнить свои ленты эротической доминантой. Делалось это достаточно осторожно, поскольку на территории Союза мультфильмы считались развлечением исключительно детским. Времена агитационных роликов были недолговечными и быстро отходили в историю. А вот взрослая анимация, содержащая полупрозрачные намеки на эротику, всегда вызывала живой интерес. Сдерживаемая рамками политической цензуры, она редко выходила за пределы откровенных нарядов. С падением социалистической системы темы секса стали звучать чаще и отчетливее. Даже в фильмографии студии «Пилот» (обычно ассоциируемой с детской анимацией) можно встретить истории об эксгибиционистах.

Бывшие братские республики были в своих работах намного откровеннее. Так создатель знакомой всем с детства «Говорящей рыбы» Роберт Саакянц выпустил две социальные анимационные сатиры, наполненные чудовищными образами обнаженных тел. «Ветер» рисует перед зрителем апокалиптическую картину умирающего мира, где по военной базе, разгуливают существа отдаленно напоминающие человеческие. Радиация проникает в жизнь обитателей базы и вот уже перед нами женщина с грудью, растущей из спины. Метаморфозы тела с трудом скрывают изуродованное сознание, привыкшее к этой безумной абсурдистской действительности. Другая лента Саакянца – «Урок» рассказывает о колонистах на чужой планете, бесцеремонно вторгшихся в незнакомую экосистему. Но природа не терпит никаких состояний кроме равновесия. И вот прилетевшие мужчины и женщины начинают превращаться в элементы местной фауны. Еще одна мутация как жестокая расплата за неоправданную беспечность.

Другой известный карикатурист уже из Эстонии Прийт Пярн достаточно часто использует женские образы в своих мультфильмах. Не зря в документальной ленте звучит фраза о том, что перед объективом Пярна прошли сотни женщин. Лишенный художественного образования Пярн с жадностью ухватился за карикатуру, как за способ донести до мира свои мысли и чувства. Естественно, что образы, при других обстоятельствах несущие на себе отпечаток сексуальности, в работах Пярна превращаются в фантастических чудовищ, обезображенных прозой сначала социалистического, а затем и капиталистического быта. Даже Мерлин Монро лишается своих привлекательных черт, получая взамен развязную походку, глуповатое мурлыканье и рельефного бойфрэнда в лице Карла Маркса.

На другом конце карикатуристской оси Эстонии находится Рейн Раамат. В одной из своих самых известных работ с лаконичным названием «Ад», он погружает зрителя в обилие смысловых графических форм созданных Эдуардом Вийральтом. Отталкиваясь от одноименной гравюры, Раамат наполняет картинку жизнью, припадочным конвульсионным танцем. Судороги сознания неизбежно влекут зазевавшегося прохожего в душный липкий мирок кабака. Здесь правит порок. Он уже давно разъел человеческие души, и лишь плоть продолжает не замечать планомерное угасание. Огонь, горящий в глазах – это пламя уничтожающее последние черты человека. Страшный мир, о котором так красочно когда-то писал Блок. Но хаос лишь иллюзия. Реальность это извечная борьба добра и зла, что таятся в человеческих душах. Сатира возносится до метафизической притчи.

Как можно заметить причины обращения к эротической анимационной карикатуре разнятся, как разнятся и стили рисунка у разных авторов. Очевидно одно, не смотря на примитив и частую вульгарность рисунка, экзекуционная эротики стоит значительно ближе к эстетике, чем может показаться. Пренебрегая телесным, она старательно изучает душу автора, общества, зрителя. Неприятно? Но кто сказал, что погружение в человеческие комплексы, страхи, пороки будет приятным? Ультимативное зеркало, перед которым зритель остается голым. Но именно благодаря этому эксгибиционизму мы становимся откровенными сами с собой.

***

Зачем аниматоры обращаются к языку тела в своих работах? Каждый отвечает на этот вопрос по-своему. Кто-то выступает страстным исследователем, кто-то алчным торговцем, кто-то судьей и палачом. Спрятавшись в уютные одежды морали и этики, мы стараемся отгородиться от проблем преподнесенных нам этими рассказчиками. Мы готовы воспринимать то, что радует глаз, радостно раскрывая объятия поискам гармонии или же неся очередные дензнаки на алтарь целлулоидной любви. Но проблемы и пороки не исчезают. И тело, перенесенное на раскрашенный кусочек целлулоида, в очередной раз напомнит нам о том, кем мы являемся. Вопрос лишь в одном. Готовы ли мы принять правду о самих себе. Ведь анимация такая красивая иллюзия.

Константин Большаков