ОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК МИКЕЛАНДЖЕЛО АНТОНИОНИ И ЕГО ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

Микеланджело Антониони - великий режиссер, и это факт, не подвергающийся сомнению. Исследовать его творчество можно хоть всю оставшуюся жизнь, так до конца и не открыв все аспекты творчества итальянца. Антониони по праву называют «поэтом некоммуникабельности», герои его картин словно существа с разных планет. Они неприкаянны, одиноки и не нужны остальному социуму, а порой даже самим себе.

Микеланджело, подобно своему знаменитому тезке-архитектору, оказал влияние на целое поколение. Даже в Советском Союзе были картины (хоть и немного), подражающие стилю мастера. «Июльский дождь» Марлена Хуциева или «Долгая счастливая жизнь» Геннадия Шпаликова (это было настоящее другое кино советских шестидесятых, и наш журнал обязательно в следующих номерах расскажет читателю об этом удивительном феномене).

В начале семидесятых Антониони находился в зените славы, гремевшей далеко за пределами его родной Италии. С ним мечтали работать многие. Американцы, постоянно практикующие культурный обмен (в основном из-за недостатка своих талантов), радушно приняли итальянца, выдав тому карт-бланш на творчество и разрешив режиссеру снимать все, что тому хочется. Поэтому Микеланджело, свободный от системы голливудских студий, создал кино на ту тематику («Забриски Пойнт»), что интересовала его в данный момент. Она осталась во многом созвучной с итальянским периодом его творчества. Кино о поколении, предоставленном самому себе и провозгласившим целую эпоху в американской истории. Микеланджело удалось со стороны уловить саму суть происходящего (через два десятилетия его путь повторит сербский режиссер Эмир Кустурица). Фильм подвергся обширной обструкции и провалился в прокате, что,
впрочем, не помешало картине стать настоящей классикой в огромной сокровищнице мирового кино.

Разочаровавшись в двуличной и лицемерной Америке, Антониони принял приглашение запечатлеть успехи нового Китая. Однако азиатские товарищи не учли того, что настоящего художника мало интересует политика, поэтому и получившаяся документалка («Китай - срединное государство») вызвала критику со стороны властей Поднебесной. Еще бы, Антониони снял кино совсем не о том, о чем чаяли партийные бонзы.

Зато, посмотрев две представленные ленты, вы, скорее всего, не останетесь недовольными, как некоторые чиновники. Привыкнув к неспешному повествованию и долгому любованию бесконечными просторами Америки и Китая, зритель получит достаточно точные портреты двух стран того времени. И что особенно важно, нарисованы они человеком со стороны, беспристрастным и в меру объективным. Микеланджело предстает нам очарованным странником, превратившись из незаметного наблюдателя в одно из главных действующих лиц обеих картин. Необычным монтажом в «Забриски» и закадровым нарративом в «Китае» маэстро незримо присутствует вместе со зрителем, открывая последнему не только свою душу, но и передавая все то очарование неизведанного и нового, что постиг когда то и сам.



ЗАБРИСКИ ПОЙНТ

США, 1969 год
В ролях: Марк Фрешетт, Дэрия Хэлприн, Пол Фикс, Билл Гэрауэй

This is the end, beautiful friens
This is the end, my only friend, the end
Of our elaborate plans, the end
Of everything that stands, the ennd
No safety or surprise, the end
I'll never look into your eyes
Again
(The Doors)

Если жизнь налажена и упорядочена настолько, что в своей скучной глянцевой безупречности напоминает рекламный ролик с манекенами вместо актеров, остается дорога. Если жизнь разлаженна и сумбурна настолько, что в своем каждодневном хаосе и абсурде подталкивает к смерти от чего угодно, кроме скуки, остается снова дорога - радужный мир иллюзий, расстояний, билбордов и редких бензоколонок, который станет для выбравших его более реальным, чем сама реальность. Та самая дорога, которую придумали поколения бунтарей и Rolling Stones - битников и подхвативших у них эстафету хиппи, однажды массово прозревших до осознания того, что путешествовать по родной земле гораздо интересней, чем ездить в экзотические страны.

В эпоху радикальных перемен - и в массовом сознании, и в области кинематографа, когда каждый стремился дать творчеством ответы времени, - не ответ, но полноценный, чувственный его слепок сделал Микеланджело Антониони в своем первом американском фильме, больше похожем на набор открыток, привезенных автором «Фотоувеличения» из beauty-трипа по Долине смерти. Открыток выцветших, но не потерявших четкости, по сей день вдохновляющих поколения пост-хиппи на посещение ставшего культовым места. В фильме, пришедшимся ровно на стык десятилетий, режиссер почувствовал, передал, а частично и предсказал все противоречия и парадоксы «Flower power» и ее будущий закат. Движение тогда еще не превратилось в «стиль», не перемололось в жерновах массовой культуры, но целая эпоха уже находилась при смерти, и душный аромат тления и траурных венков разлился в атмосфере. Это время совпало со смертью Джимми Хендрикса и Дженис Джоплин, а спустя год в Париже был найден мертвым в своем гостиничном номере Джим Моррисон. Реальность перетекала в фильм и наоборот...

Поразительное попадание «Забриски Пойнт» в цель, его достоверная атмосфер-ность кажутся даже странными. Не потому, что можно сказать, мол, нонконформизм и контркультура были чисто американским явлением, нет - к тому моменту они в одинаковой степени захватили оба континента. Но дело в том, что фильм, отразивший самые бурные годы американской истории, сделал человек, который не то что американцем, но ни бунтарем, ни рупором той эпохи не являлся. Антониони был скорее ее очевидцем, каталогизатором умерших чувств и отношений, дотошным исследователем человеческой некоммуникабельности, одиночества и отчуждения. Приехавший из тогда еще необъединенной Европы, с ее тысячелетней историей, отражающийся в витражах соборов, дворцов и брусчатке мостовых узких тихих улочек, по которым бродили неприкаянные героини Моники Витти, итальянец Антониони, кажется, потрясен и заворожен открывшейся ему американской огромностью. Каждый кадр, каждый поворот камеры, странный, давящий фон передает это впечатление европейца от чужого ему, громадного, пустого, но прекрасного в своей лаконичной завершенности мира. После «Забриски Пойнт» стало понятно, что именно фильмы в жанре роуд-муви, полные отчуждения и тоски, он всегда и снимал. Просто раньше путешествия были внутренними, а здесь, в экзистенциальном пространстве бескрайней американской пустыни, внутреннее проросло наружу.

Смена обстановки пошла на пользу Антониони, который снял удивительное кино, одновременно похожее и не похожее на предыдущие работы. Поэтическое настроение созерцательности, наполняющее экранное пространство его европейских фильмов, от изменения масштаба взяло совершенно непостижимую до того по высоте трагическую ноту. Там нет ни стройного сюжета, ни поддающихся вербализации вечных вопросов (на то они и вечные, чтобы не быть даже заданными), ни какой-то выдающейся актерской игры, на которую бы стоило обратить внимание. Персонажи, намеченные пунктиром следов в песке - плоть от плоти культуры их породившей, просто живут в кадре, молча скитаются по не то родной, не то чужой земле, им даже оставлены настоящие имена. Антониони, кажется, просто наблюдает за своими героями, иногда отвлекаясь на совершенно не связанные с основной историей эпизоды, которые, тем не менее, и создают меланхолический портрет времени в картине.

Когда об одиночестве, пустоте и пресловутой некоммуникабельности рассказывают в масштабах целой страны и тихо, вполголоса, умным монтажом, музыкой, операторской работой, образами и нечастыми словами, это звучит громче любого манифеста.

Страна безграничных возможностей и безграничных расстояний, породившая поколения наплевавших на эти возможности и выбравших только расстояния, предстает в фильме Антониони в виде двух фигурок, растворяющихся на фоне призрачного мира бескрайних массивов песка и скал мистической красоты. Собрание революционно настроенных студентов, превратившееся в межрасовый конфликт, продавец пушек, учащий как убивать и не попадаться, арестованный по имени Карл Маркс, sex, drugs and Rock'n'Roll... Историю то заносит на ироничных поворотах, то трясет на ухабах парадоксов, а следующие после встречи в пустыне два часа экранного времени, как выброс тел после аварии - кто куда упадет, простреленный пулей навылет, кто где оста-
нется в перевернувшемся мире.. Двое молодых эскапистов - девушка, с привычным для российского уха именем Дария и Марк, в исполнении Марка Фрешетта - аутентичный персонажу актер, разделивший со своим героем не только имя, но и его трагическую судьбу - живые олицетворения перехода между двумя десятилетиями. Олицетворения протеста и времени смены культурных эпох, когда «невыносимая легкость бытия» сменялась его, бытия, невыносимым ужасом и то, что раньше выражалось в виде баррикад и демонстраций, перешло во внутренний мир, стало частью экзистенциальной тоски современного человека.

Слово «этапный» само вплывает в мозг вместе с музыкой «Pink Floyd», и в данном случае не надо объяснять чего оно означает - до Марка и Дарий были Бонни и ее друг Клайд - не реальные отморозки, а практически мифолигизированные благородные разбойники в элегантном кинематографическом обрамлении свободолюбивых 60-х, после - отрезвляющие «Пустоши» с их дегероизацией бунтаря без причины. Но именно взгляд чужестранца Антониони «снаружи внутрь» - с одной стороны с явной симпатией к 60-м, которые хоть и не сделали мир лучше, но однозначно безвозвратно изменили и раскрасили яркими красками на много лет вперед. С другой - подведение под этой эпохой черты и постановка вопросов, ставших основной темой проблемного кино следующих «серьезных» 70-х.

Революция нужна, чтобы уничтожить отжившее, сломать устаревшую систему ценностей, взорвать ко всем чертям гнилой миропорядок, но свобода нужна не нации -свобода нужна тебе. Создай революцию внутри себя и оставь ее там же. А время все равно свое возьмет. Оно не терпит компромиссов... Тут никому нельзя помочь -каждый сам себе помощник, остается только ждать, когда кино отстанет от тебя словами The End и улетит размалеванным самолетиком вместе с титрами.

Айна Курманова

КИТАЙ - СРЕДИННОЕ ГОСУДАРСТВО



В 1972-м, на самом пике Культурной Революции, китайское правительство пригласило Микеланджело Антониони и его команду провести в стране восемь недель. В программу входило посещение Пекина, Нанкина, Сучжоу, Шанхая и провинции Хэнань. Разумеется, режиссер, вырвавшийся из душной Италии и несколько охладевший к Америке, решил не упускать возможности посмотреть на закрытую от любопытных взоров извне страну. Результатом стал почти четырехчасовой документальный фильм в трех частях под названием «Китай -Срединное государство».

Антониони сразу предупреждает зрителя, что снимает лишь то, что разрешили официальные власти. Однако иногда режиссер все же незаметно нарушает наложенные ограничения, как истинный документалист. Даже с долей здорового хулиганства и бунтарства. Как европеец Антониони имеет свой определенный багаж знаний о стране. Но постепенно, по мере дальнейшего путешествия по Китаю, итальянец отказывается от накопленного годами, буквально сливаясь с камерой и каждой клеточкой впитывая все новые и новые знания. С каждым шагом Китай становится все более непохожим на ту страну, образ которой засел в голове у большинства. Собственно в самом названии государства заключен обман. Страны «Китай» нет, ее выдумали европейцы, — есть Чжун Гоу, Срединное Государство, с 1949 года — Чжунхуа Жэньминь Гунхэго, Срединная Цветущая Народная Республика.

Антониони, для начала бросив короткий взгляд для проформы в сторону плакатных изображений вождей мирового коммунизма, переключается на простых жителей, их обычаи и традиции. Европейца Антониони, привыкшего к достатку и обеспеченной жизни, удивляет быт простых людей. Одетые в недорогую одежду они не производят впечатления несчастных. Привыкший воспевать одиночество и непонимание у отдельных людей, Антониони долго привыкает к шумному и многолюдному Китаю. Он не видит пресыщенности, многие с детской непосредственностью разглядывают итальянцев. Высокомерия тут нет и подавно. По сути, почти четверть тогдашнего населения Земли не имело тех заоблачных амбиций, что присущи горстке американских и европейских ханжей. Китайцы напоминают наивных чад, для них, не видевших ничего другого, кроме своего хозяйства, крайне необычно все новое. Любопытство без единой тени враждебности. И это в стране, пережившей тиранию англичан и японцев.

Правители «Нового Китая» хотели подчеркнуть свои достижения, показать мощные заводы, правильно воспитанных граждан, искренне верящих в святость вождя, фабрики и верфи. Только все это Антониони пропускает фоном, на несколько минут останавливаясь долгими планами на сидящих в кофейнях и столовых обычных людях, работающих в поле крестьянах, беззаботно смеющихся детях. Для последних заучивание и распевание патриотических песен - лишь очередная игра. Для взрослого населения коммунизм также напоминает игру. Китайцы с серьезными лицами рассуждают о делах Мао, выслушивая доводы собеседников. Но видно, что больше всего людей интересует - когда надо сходить на базар или посеять семена в почву для хорошего урожая. Но при этом, китайцы с послушным и прилежным видом выполняют заветы великого вождя.

Когда Марко Поло побывал в Срединном государстве, он обнаружил, что здесь существует культура, обладающая уникальными знаниями и достижениями. Спустя несколько столетий уже Антониони оказался первооткрывателем этой удивительной страны. Да, именно первооткрывателем, постоянно удивляющимся и поражающимся. Будь то кесарево без анестезии, снующие туда-сюда рикши, маленькие парусники на фоне больших и современных кораблей. Стихийные крестьянские рынки, уважение труда предыдущих поколений, сила общины, сохранившей многовековые устои - все это новым правителям не удалось искоренить, предать забвению и скрыть от меткого взгляда режиссера.

Китай, древняя колыбель цивилизации, откуда в мир пришло уже столько обыденных для нас вещей. Именно не фабрики с заводами, заклеенные нелепыми революционными ппакатами, а древние дворцы, самобытный театр с одной стороны и почтительное отношение к старшим, память о предках составляют исключительную ни на что не похожую культуру страны. Неслучайно и название картины. Именно «Срединное государство», а не та нелепица, прикрепленная правящим классом. Это всего лишь накипь, которая со временем сойдет и забудется.

Микеланджело Антониони не ставил задачи познать это государство изначально. Его камера лишь зафиксировала то, что увидела. Чжун Гоу так и остался закрытым и неизвестным миром, несмотря на кажущуюся доступность и открытость. Антониони и Китай мимолетно прикоснулись друг к другу, отразились как в зеркале и оттолкнулись, запечатлев удивительно точные образы. Для режиссера это путешествие стало духовным перерождением, новой ступенью в самопознании и отречении от навязанных штампов.
Итальянец предвосхитил более глубокое познание Китая, как и положено талантливому художнику. Когда всемирная глобализация заявит о своих правах, мы увидим Поднебесную в более ярких тонах и оттенках. Все замеченное когда-то мимоходом итальянцем приобретет более глубокую трактовку. Трафарет заполнится. Театр расцветет в картинах Чжана Имоу, жизнь и мечты обычного трудового народа предстанут в документальных и художественных картинах Цзя Чжан Ке, а чувственный мир азиатов немного приоткроет Лоу Е. Но все равно, каждый новый исследователь будет находить здесь нечто доселе неизведанное, то на чем не остановилось внимание предшественников. Только более пристальный взгляд поможет увидеть кости тигра и сердца людей. Китай понемногу начинает просыпаться от многолетнего сна, все больше маня к себе странников со всего мира, мечтающих пройти тропами итальянцев Микеланджело Антониони, Марко Поло и многих, многих других до них.

А пока зритель вместе с режиссером будет бродить по закоулкам древних городов, восхищаться красивым Шанхаем, окидывать взором необъятную Великую Китайскую стену и любоваться Сучжоу, так напомнившего итальянцу прекрасную Венецию.

БИОГРАФИЯ: Микеланджело Антониони

Микеланджело Антониони родился 29 сентября 1912 года в Ферраре. Еще во время учебы проявил интерес к кино, начав писать рецензии для местной газеты, на это же время приходятся его первые работы, после которых итальянец прочно решил связать свою жизнь с кинематографом. В 1939 состоялся его переезд в Рим - Мекку всех итальянских кинодеятелей. Некоторое время Антониони работал в одном из официальных фашистских журналов, но вскоре, рассорившись с руководством, начал изучать кинорежиссуру. Свою карьеру он начинал как соавтор сценария в фильмах Роберто Росселлини и Энрико Фульчиони в 1942. Также еще до призыва в армию успел поучаствовать в качестве ассистента режиссера в съемках знаменитых «Вечерних посетителей» Марселя Карне.

Первым самостоятельным фильмом Антониони стала документальная лента «Люди с реки По», повествующая о рыбаках на севере Италии. В период послевоенной оккупации Италии возвращается к кинокритике и пишет два сценария по заданию Лукино Висконти (так и не экранизованные). В конце 40-х снимает короткометражные фильмы, за что удостаивается нескольких наград от итальянских киножурналистов, а с работой «Любовное притворство» даже участвует в конкурсной программе Венеции.

В 1950 году, наконец-то, выходит его первый полнометражный фильм «Хроника одной любви», ставший предвестником знаменитого режиссерского стиля, однако почти полностью проигнорированный кинообщественностью. 1952 год выделяется сотрудничеством двух молодых, а в последствии легендарных режиссеров - Антониони и Федерико Феллини - именно Микеланджело принял участие в написании сценария довольно известной картины «Белый шейх». Очередным этапом творческой карьеры стало получение «Серебряного льва» Венецианского фестиваля за фильм «Подруги».

Следующие две знаковые картины характеризуются прохладным отношением зрителей и триумфом у критиков: «Крик»(Гран-при на фестивале в Локарно) и «Приключение». Последняя, несмотря на то, что была освистана каннской публикой, получила Гран-при и мировое признание. Кстати этот фильм вместе с последующими тремя («Ночь», «Затмение», «Красная пустыня») принято объединять в некую квадрологию. А «Пустыню» и вовсе до сих пор считают нетленным шедевром в плане использования цвета.

В следующем периоде творчества Антониони много снимает за границей - «Фотоувеличение» (1966) в Англии - наиболее известный и успешный фильм Антониони (Золотая пальмовая ветвь в Каннах, коммерческий и зрительский успех), «Забриски Пойнт» (1969) в США, документальный фильм «Китай - срединное государство» для итальянского телевидения. В 1975 году выходит «Профессия: репортер» с Джеком Николсоном в главной роли. В эти годы Антониони очень много путешествует, посетив Индию и СССР.

После 1985 года наблюдается творческий застой, связанный с пережитым вторым инсультом (первый случился в период работы над «Китаем...»). И только через десять лет с помощью Вима Вендерса Микеланджело ставит основанный на его собственном произведении фильм «За облаками». Последним произведением в режиссерской карьере становится «Эрос» (2004) - киноальманах при участии Стивена Содерберга, Вонг Кар Вая.

Тарас Сасс