РУМЫНСКАЯ НОВАЯ ВОЛНА, ИЛИ ЛИЦОМ К ЧЕЛОВЕКУ

Ничего не возникает на пустом месте. Древо растет из семечка, колос из зерна, а кино из опыта. Немецкий экспрессионизм, итальянский неореализм, французская новая волна, Догма-95 датчанина Триера - кто бы мог подумать, что следующей отправной точкой на геокинематографической карте Старого Света станет малопримечательная страна на востоке Европы, которую раньше в кино большинство простых зрителей ассоциировали разве что с персонажами романа Брема Стокера.

ПОДГОТОВКА К ТРИУМФУ

Термин «румынская новая волна» возник (и активно используется западными критиками) неслучайно. Ассоциативно это вяжет его с французским течением конца 50-х - начала 60-х. Именно Франция в этом подъеме сыграла немалую роль. Ведь громкое победное шествие румын по фестивалям началось именно тут. Еще в 2002 году Кристи Пуйу со своей дебютной лентой «Товары и деньги» на фестивале в Анже заработал специальную награду от сообщества продюсеров. В 2004 году он же со своей короткометражкой «Сигареты и кофе» (не путать с джармушевским альманахом) покорил Берлин, где получил две награды, в том числе и «Золотого медведя» за лучший короткометражный фильм. Уже тогда фестивальное сообщество поражалось в фильмах Пуйу необыкновенной реалистичности происходящего на экране и честности режиссера по отношению к зрителю. Уже в ранних фильмах плеяды молодых румынских кинематографистов на первый план вышел человек, что почему-то стало в диковинку для фестивальной публики, пресытившейся постоянным апеллированием европейского арт-хауса к проблемам общества. Чуть позже впервые «выстрелил» Кристиан Немеску, которому славу принесла короткометражка под названием «История блока С», с которой он завоевал награду фестиваля в Анже, приз Директора на Арт-фестивале в словацком Теплице и заработал Особое упоминание в Берлине. Громкий успех пришел в том же 2004 году к Каталину Митулеску, который с лентой «Трафик» стал обладателем «Золотой пальмовой ветви» Канн в категории «Лучший короткометражный фильм». В 2002 в Каннах дебютировал и будущий триумфатор Лазурного берега Кристиан Мунджиу в программе «Двухнедельник режиссеров» со своей первой полнометражной лентой «Запад» (с которой потом собрал еще около десятка разных наград на небольших фестивалях). Проявил себя в 2004 году и также с короткометражной работой пятый представитель румынского течения - Корнелиу Порумбойю, который в 2004 году тоже засветился в Каннах (второе место конкурса лент дебютантов) с комической лентой «Поездка в город». На данный момент он единственный из плеяды румынских кинематографистов, кто трижды зарабатывал в Каннах награды разного калибра.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

Наверное, говоря о таком всплеске современного румынского кино, нельзя не вспомнить о прошлом. Хотя, по большому счету, румынское кино довольно молодо и зародилось уже после Второй мировой, но кроме нескольких ярких вспышек в 60-х (исторические фильмы Серджиу Николаеску «Даки» и «Михай Храбрый», снятые в копродукции с западными продюсерами, приключенческие «Гайдуки») вспомнить можно не так уж много. Исключение составляют разве что «Восстание» (1965) Мирчи Мурешана и «Лес повешенных» (1964) Ливиу Чулея, участвовавшие в основной программе Канн и заработавшие там призы соответственно за лучший дебют и лучшую режиссуру. Таким образом, эти два фильма стали своеобразными предвестниками триумфа национального кино 40 лет спустя. Также стоит отметить советско-румынскую картину «Туннель» Франчиска Мунтяну, повествовавшую о совместном спецзадании румынских и советских разведчиков во время Второй мировой и имевшую хороший прокат на просторах Необъятной. Но лучшим режиссером в истории румынского кино считается Люсиан Пинтилие. Знаменитым он стал после скандально известной и очень смелой авторской ленты «Реконструкция» 1968 года, где переосмыслил в реалистическом ключе многие страницы истории, что, естественно, не могло прийтись по душе власть имущим. Фильм был долгое время запрещен в прокате, а постановщик сначала вернулся из кино в театр, а через 4 года и вовсе был вынужден эмигрировать. К сожалению, из-за ожесточившейся политической ситуации в стране в последующие годы ничего близкого по уровню так и не было снято. Символично, что в 2003 году именно Пинтилие снял фильм «Ники и Фло» по сценарию Кристи Пуйу и Развана Радулеску, людей, которые уже через два года поставят на уши весь киномир шокирующей и откровенной «Смертью господина Лазареску» и положат начало новой румынской волне.

И, наконец, стоит выделить интернациональную постановку Раду Михайлеану «Поезд жизни» (1998) - истории о том, как евреи из маленькой румынской деревни в 1941 году собираются сбежать из страны от преследований нацистов на собственноручно сооруженном поезде. Фильм, конечно, нельзя причислить к «волне», но в какой-то мере он стал первым звоночком для всего фестивального сообщества, что «румыны идут!». «Поезд жизни» собрал целый ворох наград по всему миру, в том числе и две награды в Венеции (включая приз ФИПРЕССИ за лучший дебют), номинации на французский «Сезар» и даже приз зрительских симпатии Сандэнса.

ВОЛНА ХЛЫНУЛА

Сегодня мы поговорим о пяти наиболее, на наш взгляд, значимых лентах пяти самых талантливых молодых режиссеров современной Румынии. В большинстве своем (кроме Пуйу и Мунджиу) ленты эти стали дебютными полнометражными картинами для режиссеров, а в случае с Кристианом Немеску, к сожалению, и последней. Каждая имеет в активе премьеру в Каннах и существенную награду. За каждым из постановщиков стоит свой стиль, и если смотреть их ранние короткометражные фильмы (порой, не менее обласканные солнцем фестивальных наград), то этот стиль становится легко узнаваемым. Тяжелый, обстоятельный, обращающийся к старости Пуйу, одолеваемый проблемами молодежи и предельно внимательный к собственным персонажам Немеску, ироничный и одновременно глубокий Полумбойю, балующийся визуальными изысками и тематикой роуд-муви Митулеску, фундаментально подходящий к каждой работе Мунджиу. Не удивительно ли, что в одно и то же время на одном, относительно небольшом пространстве возникает такая концентрация реализованного таланта? И это в стране, которая не может похвалиться кинотрадициями, именитой школой, развитой инфраструктурой, господдержкой собственного продукта. Эти фильмы делаются за сущие, по меркам современного кино, копейки. Перечень наград и номинаций полудесятка фильмов займет 6 полных журнальных страниц. Стараясь раскусить рецепт успеха, порой поражаешься простоте составляющих компонентов. Взяв лучшее у итальянских неореалистов, румыны используют в качестве сюжетов окружающую действительность, недавнюю непростую историю собственной страны и непрофессиональных актеров. Ведь не будь Чаушеску, его свержения, трудных 90-х и современной Румынии в таком виде - не было бы всех этих сюжетов и таких живых персонажей. Словно по заповедям Догмы, в фильмах, за редким исключением, не видно операторских изворотов, безумного саундтрека, сотен монтажных склеек и вылизанной картинки. Продолжая дело наибольшего гуманиста европейского кино последних десятилетий XX века Кшиштофа Кеслевского, румыны опять обращаются лицом к человеку, принимая его таким как есть, со всеми проблемами и недостатками. Тот же «4 месяца, 3 недели и 2 дня» можно без труда представить 11-ой новеллой «Декалога». Словно Кустурица, они могут найти веселье даже в самом грустном. Подобно деятелям французской новой волны, они принимаются за дело порой без спецобразования и подготовки, откинув заскорузлые догмы, не боясь открыто заимствовать у других. Парадоксальным образом, не стараясь ни в каком из компонентов быть оригинальными, они такими становятся. И наблюдать за этим все более и более увлекательно.

Наши авторы, с чьими текстами есть возможность ознакомиться ниже, - тоже в какой-то мере «румыны». У них нет киноведческого образования, их умы не зашорены правилами как можно и как нельзя писать, у них разные интересы, цели, профессии и жизненные приоритеты, и мнение у них не одно на всех, они живут в разных концах когда-то неделимой страны, но объединяет их то же, что и румынскую группировку пяти «К» (Кристи, Корнелиу, Кристиан, Каталин, Кристиан) - они просто любят кино...

СМЕРТЬ

СМЕРТЬ ГОСПОДИНА ЛАЗАРЕСКУ (MOARTEA DOMNULUI LAZARESCU)
Жанр: драма
2005, Румыния, 150 мин.
Режиссер: Кристи Пуйу
В ролях: Ион Фискутяну, Дору Ана, Луминица Георгиу

Догма ознаменовалась выходом картины Ларса фон Триера «Идиоты» в 1998 году. О новой румынской волне всерьез заговорили в 2007 после получения Каннской «Золотой пальмовой ветви» картиной «4 месяца, 3 недели и 2 дня». Обе ленты стали манифестами кинонаправлений. Однако в 2005 году на экраны вышел фильм Кристи Пуйу - «Смерть господина Лазареску». Именно он во многом наметил пунктиром те основные направления, по которым и стало развиваться новое румынское кино (длительный хронометраж картин, съемка ручными камерами, неординарный монтаж, смазанные концовки и неравнодушие к своим героям), окончательно сформировавшее программу с приобретением собственного манифеста.

Сюжет картины прост и незатейлив, как и у соратников, но в свою очередь во многом иносказателен и метафоричен. Обыкновенный пенсионер Лазареску, живущий последние годы в окружении лишь трех кошек, мучается болями в области желудка и головы. Начавшийся как обычно со стакана выпивки день постепенно превратился в самый страшный кошмар. Действие развивается постепенно, не спеша. Съемки идут полностью на ручную камеру, иногда слегка подрагивающую, лишь изредка меняется план, когда действию необходимо поменять дислокацию. Господин Лазареску очень одинок, сестра живет в другом городе, а единственная дочь Бьянка уехала в Канаду, лишь изредка отвечая на звонки отца. Его квартира захламлена кучей ненужных вещей, покрытых кошачьей шерстью. Соседи не жалуют пенсионера, считая последнего неряхой и выпивохой.

Румыния, отчаянно рвавшаяся тогда в Евросоюз, предстает не лучшей страной для житья. Социалистическое наследие тяготит правителей, однако со временем мало что меняется, разруха прикрывается лишь небольшим косметическим ремонтом. Под практически документальное исследование Пуйу (а лента вбирает в себя основные черты Догмы, а также современного европейского кинематографа, живущего по ее законам, образуя тем самым крайне любопытный киногибрид) попадает система здравоохранения Румынии. Красивые вывески больниц внутри оказываются лишь фантомом, обманом. Нет, проблем с медикаментами, подобных тех, что испытывает большинство российских больниц в глубинке, здесь нет.

Страшный недуг начал разъедать главное достояние страны -людей. Западная Европа заразила восточных собратьев потребительством в самых его страшных формах. Разумеется, глотнув свободы и задохнувшись от свалившихся неожиданно на них новых возможностей, румыны начали терять то, что так выгодно отличало их от Запада. Взаимовыручку, человечность и человеколюбие. Новая жизнь, не успевшая еще до конца сменить старую, лишила людей нравственных ориентиров. На место старых проверенных принципов, столь осуждаемых социалистических устоев приходит холодная отстраненность. Пуйу не склонен идеализировать прошлое, но и настоящее, препарируемое всевидящим оком кинокамеры, его не обнадеживает. Интересный факт, в Америке картина позиционировалась как черная комедия. Видимо, американцы не привыкли всерьез воспринимать то, что у них на родине практически невозможно.

Врачи, встречающиеся на последнем пути господина Лазареску (а об ином итоге и не стоит думать, ибо начало недвусмысленно на это указывает, тем самым моментально воспроизводя спойлер), все, как на подбор самодовольные хамы, считающие своим долгом унизить старика, всячески осуждая его за пристрастие к выпивке. Каждый из них проводит разные эксперименты над больным, каждый раз ставя все новый диагноз и перебрасывая пациента в следующую больницу. Выматывая из него остатки жизни.

Современное европейское кино во многом апеллирует сегодня к обществу, беспристрастно, а порой и жестоко обнажая его язвы и болячки, забыв о человеке как таковом. Однако новое румынское кино, а в частности лента «Смерть господина Лазареску», играет сразу на двух фронтах. Показывая одновременно, во что превратилась сама система здравоохранения и ее отношение к рядовым пациентам, Пуйу бережно ведет Лазареску в последний путь, оберегая старика и стараясь хоть немного облегчить ему уход из жизни. На экране воплощением режиссера выступает медсестра скорой помощи, не отходящая от Лазареску ни на шаг, а порой мужественно вступающая в споры с самодовольными врачевателями. Собственно, если внимательно приглядеться, то за этим виднеется второй, более глубокий смысл ленты. Второе имя Лазареску, неустанно им повторяемое в ответ на очередной вопрос врача, - Данте. Тем самым Пуйу намекает зрителю на «Божественную комедию» Данте Алигьери. Картина, начавшись с показа чистилища (квартира пенсионера), постепенно проводит зрителя по всем кругам ада, (показное великолепие больничных палат). Ад, по мнению Пуйу, не снаружи, а внутри нас. Данте свое отмучился и получил долгожданный покой (последняя фраза картины звучит как «Пациента Лазареску к Ангелу», а сам фильм резко обрывается, теряя осмысленный и законченный финал), а вот остальным еще предстоит мучиться здесь. Проводя жизни в полном отчуждении друг от друга и возведя незнакомую доселе и кажущуюся такой сладкой жизнь в абсолют, теряя последние черты человечности. Понимая это, Пуйу продолжает с упорством безумца любить и сопереживать тем немногим, кто постарался не потерять человеческий облик в творящемся вокруг хаосе. В эпоху глобальной нелюбви к человеку в современном кино режиссер старается снимать так, как когда-то это делали признанные мастера теперь уже столь далекой и недостижимой юности кинематографа.

КОНЕЦ СВЕТА

КАК Я ВСТРЕТИЛ КОНЕЦ СВЕТА (CUM MI-AM PETREUT SFARSITUL LUMII)
Жанр: драма
2006, Румыния-Франция, 106 мин.
Режиссер: Каталин Митулеску
В ролях: Доротиа Петре, Тимотей Дьюма, Йонут Бешеру, Корнелиу Тиганцу, Кармен Унгуряну, Кристиан Варару


Единственный из пяти рассматриваемых фильмов, который был снят Румынией не самостоятельно, а в сотрудничестве с французскими продюсерами. Что, с одной стороны, ничего не меняет, так как творческий состав ленты остался полностью национальным, а с другой - при просмотре замечаются «нерумынские» нотки, которые, впрочем, можно списать на специфику режиссерского стиля. Но вместе с тем рекордный (для румын, конечно) бюджет в полтора миллиона евро, возможно, дал режиссеру, развернуться шире, чем в ранних работах, и наиболее полно воплотить свою задумку. Дело в том, что предыдущая короткометражка бывшего геолога и известного в стране клипмей-кера завоевала главную награду на Каннском фестивале в соответствующей категории, что и привлекло внимание к нему со стороны зарубежных продюсеров.

Картина погружает нас в переломный для истории страны 1989-й, последний год правления Чаушеску. Правда, это знаем только мы, а для людей, живущих в те времена, грядущие перемены ничто не сулит. В школьной среде, где обитают оба наших героя - старшеклассница Ева и ее младший брат Лаллилу, так же тоскливо и уныло, как и в советских школах. Совместные распе-вания гимна и патриотических песен, оды родной партии, малоувлекательная самодеятельность, бездушные учителя. Еву по вине ее парня, красавчика Алекса, а заодно и сына полицейского, прогонят из школы за разбитый бюст товарища Чаушеску. Парня Ева бросает, вместо этого в школе-аналоге ПТУ, куда ее «сослали», встречает другого парня - Андрея, родители которого по вездесущим слухам были уличены в попытке покушения на диктатора. Мечта Андрея - поскорее убраться из затхлой тоталитарной Румынии в солнечную и свободную Италию. А вспыхнувшая, будто сухая спичка, любовь толкает влюбленных на борьбу за свое счастье и на преодоление препятствия в виде родителей Евы, уговаривающих ее сменить гнев на милость по отношению к Алексу, тем самым заслужив благосклонность его важного родителя и мнимое благополучие для всей семьи.

«Как я встретил конец» света дебютировал на фестивале в Каннах вместе с еще одним румынским фильмом «12:08 к востоку от Бухареста». Общее у двух фильмов-сородичей не только место действия и один на двоих оператор, но и околополитический фон всей истории. И если в ироничном «12:08» на политические темы рассуждают, грубо говоря, алкоголик и пенсионер, то здесь на схожую тематику ведет диалоги мальчуган Лаллилу с товарищами. И у него найдется план, как, наконец, устранить главное на совместном, для себя и всей страны, пути препятствие. Существует теория, согласно которой подобные потрясения, каким несомненно являлся режим Чаушеску, может пережить только детская психология. В какой-то мере режиссер цити-руе здесь этапную ленту главного деятеля итальянского неореализма Роберто Росселлини, а конкретнее его фильм «Германия. Год нулевой», показывающий на примере одного мальчугана тяжелое похмелье немецкого народа после 12 лет правления Гитлера. Хотя здесь, выражаясь аллегорически, Румыния все же еще не в состоянии похмелья, но сильнейший токсикоз и рвотные рефлексы уже отчетливо заметны. К чести режиссера скажем, что политика хоть и незримо всегда присутствует, тем не менее ни разу не выходит у него на первый план, который всегда предоставлен человеку.

Здесь, к слову, обращают на себя внимание тонко проработанные второстепенные персонажи, в эксцентричности изображения которых порой просматривается влияние на постановщика раннего Кустурицы. Колоритный персонаж Бульба (не Тарас) вкупе со сценой громкого и людного застолья при участии хозяина, в нижнем белье чинящего крышу, и вовсе попахивает весьма умелым подражанием и переосмыслением югослава. Только в отличие от своего балканского коллеги, Каталин Митулеску, кажется, не в пример больше сопереживает своим героям и любит их.

Режиссер, несмотря на серьезный дебют, совсем не дилетант в киномире. Даже если отбросить клиповое прошлое (а из клип-мейкерства все же немало известных режиссеров пришло в кино), то все равно в активе останутся три очень зрелые короткометражные ленты, на примере которых можно проследить развитие Митулеску как постановщика и наличие у него собственного стиля. Частью которого является любовь к различного рода приключениям в транспорте. Потому, если видеть ранние его ленты, то сцены путешествия поездом, кадры с пароходом в финальной сцене, а особенно шуточное турне по Европе создают у зрителя приятный эффект узнавания. Ведь если конец каждого путешествия - всего лишь первый шаг к новому, то каждый конец света -еще один шанс построить новый мир лучше.

РЕВОЛЮЦИЯ

12:08 К ВОСТОКУ ОТ БУХАРЕСТА (A FOST SAU N-A FOST?)
2006, Румыния, 89 мин.
Режиссер: Корнелиу Порумбой.
В ролях: Мирна Андрееску, Теодор Корбан

«12:08 к востоку от Бухареста» (более правильный перевод названия звучит как «Было или не было») поведает нам на примере небольшого населенного пункта простую и пронзительную историю одной страны, запутавшейся в собственном недавнем прошлом. Румыния наших дней. Провинциальный городок, где все друг друга знают и прожили так, казалось бы, уже сотни лет. Как обычно, людей, которые уже хорошо притерлись друг к другу, разъединить может только политика, вернее разговоры о ней.

Есть три героя: пьющий учитель истории Манеску, который вечно всем должен. Пенсионер Пискочи, которого почти весь город знает как Деда Мороза, и Ждреску, бывший инженер текстильщик, а теперь владелец местной телестудии, в которой вечером 22 декабря 2005 года в 16-ю годовщину революции эти трое и соберутся, чтобы дать ответ на важный вопрос: была или не была в их родном городе революция. Полфильма они собираются на эфир, а другие полфильма проводят в дискуссии прямо в режиме live на глазах у всего города.

Недаром фильму рукоплескали (и отвесили главную награду) на киевском международном кинофестивале «Молодость», заменяющем неокрепшему украинскому кинематографу Канны и «Оскар» в одном флаконе. Ведь просто удивительно, как органично ложится история, рассказанная в фильме, на почву доброй половины стран бывшего Варшавского договора. Долгие десятилетия тоталитарного правления, неожиданный всплеск революционной активности, духовного подъема, надежды и жесткое, словно тяжелейшее похмелье, разочарование.

Можно было бы сказать, что этот фильм именно об этом. Очередная социальная лента на злободневную тему для стран, переживших свои «цветные» революции. Можно было заметить тонкие смешки в сторону события 16-летней давности, навсегда изменившего историю одной страны, и проанализировать плоды той самой революции, или, если хотите, «революции». Можно даже вместо режиссера усмотреть символизм в том, что фоном произошедшей под Рождество нехитрой истории стал крохотный городишко, который, сами понимаете, довольно инертно реагирует на любые изменения в центре. Можно еще долго рассуждать на столь пафосные и абстрактные темы, бросаться громкими словами или искать сатиру и злободневность в 80 минутах кинопленки, и, что интересно, их там вполне можно найти.

Сложно сказать, намеренно ли, но «12:08» своеобразно продолжает другой фильм-собрат по «волне», а именно «Как я встретил конец света». Если второй завершается просмотром радостных передач по телевидению, посвященных свержению режима Чаушеску, и полными надежд словами и поведением героев ленты (тоже, кстати, жителей не-мегаполиса), то в первом проходит 16 лет после того самого события, и настроения людей уже совсем другие, как и их разговоры. Общее, что есть у двух картин, это снегопад, символически обрамляющий каждую историю.

Правда, сложно не заметить в фильме и другое дно. Потому что, если отбросить все эти политические и околополитические темы, то мы увидим, как же все-таки эта картина обращена к человеку. Не к человечеству вообще и обществу, чем страдает сейчас современный фестивальный кинематограф, а именно к человеку. К пьянице-учителю, которому никто не верит, к старику «Дедушке Морозу», к дилетанту-журналисту, без устали, а скорее всего от недостатка образования, цитирующему античных классиков. К их женам, которые дожидаются и которые уже не дождутся своих неидеальных мужей. К их скромному быту, ничуть не приукрашенному, но и, наоборот, не исполненному в сгущенных красках.

Кроме того, это еще очень умная, ироничная и довольно грустная комедия. Где обсуждение такого животрепещущего вопроса, как выяснение того, была ли в городе революция, превращается в открытую перебранку в прямом эфире. Где тусклый взгляд учителя истории принимает с каждой минутой дискуссии все более перпендикулярный по отношению к полу взгляд. Где собственник телестудии одной шуткой бросает в нокдаун всех поклонников новомодной «трясущейся» манеры съемки («Поставь на штатив и снимай! Кто тебя этому научил?!»).

Сложно говорить о своей стране и ее истории, не ударяясь в неподъемный пафос или не захлебываясь в злорадстве и сарказме. Молодому режиссеру, о котором кроме года и места рождения ничего, собственно, и неизвестно, это удается. И все же легкая ирония, которой порой так не хватает отечественным киношникам, человеколюбие, подкупающая простота не позволяют смотреть этот небольшой фильм всего лишь как простую комедию.

Корнелиу Порумбойю без тонн морализаторства показывает, тем не менее, и плоды революции. Ведь каким был тот маленький тусклый городок где-то к востоку от Бухареста, таким он и остался. Как закладывал «за воротник» учитель истории в местной школе, так и продолжает это сейчас. Как регулярно получал и так же оперативно спускал в питейных заведениях зарплату, так и делает и по сей день. Как заправляли балом тогда, 16 лет назад, гэбисты и партийные руководители, так они заправляют и сейчас, только сменив «корочку» на статус бизнесмена, а партбилет на капитал, и вовсе не марксовский. Когда человек такой уважаемой тогда профессии, как инженер-текстильщик, делает выбор в пользу журналистики с налетом дилетантизма, а потом и вовсе стыдится своего бывшего дела. Когда молодежь сейчас только и ищет возможность, чтобы убежать в сторону столицы. Когда единственное наследие революции у дедушки Пишкоча - это неполученные 100 лей на отдых с покойной уже женой.

Единственным вменяемым персонажем в этой трагикомедии остается, наверное, китаец, которому (случайно ли?) даже имени не дали. И именно он может сбоку посмотреть на все и сделать свой нехитрый вывод. О том, что даже алкоголику можно порой верить, и о том, каким плохим он видит отношение румын (ой, только ли румын?) друг к другу.
Так стоит ли вопрос «было или не было» сводить всего лишь к временным координатам или лучше прислушаться к старику, предлагающему интересные аналогии с уличным освещением и уверяющему всех в том, что в каждом сердце своя революция. Ведь если фонари зажигаются в центре, пройдет еще время, пока свет дойдет до самой периферии. Правда, кто слушает старика, живущего своим прошлым, в нашем мире, тем более если каждый умник может упрекнуть его тем, что система мгновенного включения уличных осветителей уже давно изобретена.

В начале фильма есть сцена, где ученики в школе пишут контрольную работу на тему французской революции. И почему одну революцию способны забыть уже через несколько лет, а другую изучают и за пределами собственной страны столетия спустя? Дело ли в масштабах и значимости события или просто в том, что французы свою годовщину провели куда лучше?..







МЕЧТЫ О КАЛИФОРНИИИ (CALIFORNIA DREAMIN' (NESFARSIT))

Жанр: комедия, драма, военный
2007, Румыния, 158 мин.
Режиссер: Кристиан Немеску
В ролях: Арманд Ассанте, Джеми Элман, Разван Василеску, Мария Динулеску, Александру Маргиняну, Ион Сапдару

Мечтайте о далеком, мечтайте о невозможном, мечтайте о большем... Мечтайте, и пусть мечты ваши не сдуются, не повиснут на ржавых проводах прошиваемой током реальности, не превратятся в скукожен-ную банальность, как мечты большинства человечков, населяющих третью от Солнца планету. Мир большой, люди, увы, маленькие... Вселенная пульсирует, бесконечно расширяясь, а миниатюрный, такой «слишком человеческий» мирок каждого бесконечно сужается. Все в итоге оказывается слишком мелким, компактным, слишком конечным -сколько не езди по свету, всего не увидишь, не прочитаешь всех книг, что хотел, не пересмотришь всех достойных этого фильмов, не переслушаешь всех запланированных альбомов.... А то, что ты будешь читать, видеть и слушать, с каждым годом будет все больше напоминать уже услышанное, прочитанное, созданное прежде. Да ты и сам поймешь, что не можешь сказать ничего нового этому миру, одни сплошные банальности, повторения, рефрены...

В принципе, банальностями в рецензии на фильм «Мечты о Калифорнии» можно бросаться вволю - он из них и состоит. Можно спокойно писать о том, что уже писали не раз. Например, о его режиссере, Кристиане Немеску, получившем за свой первый и единственный фильм «Золотую ветвь» Каннского кинофестиваля и погибшем в автокатастрофе в совсем молодом возрасте. Можно попытаться проявить искушенность, сфокусировавшись на классической оппозиции «свой-чужой», проблемах глобализации или отцов и детей. Можно просто начать описывать персонажей фильма, среди которых сплошняком идут знакомые лица, ситуации, выписанные простыми красками, совершенно узнаваемого быта страны так и не победившего коммунизма - смекалистый народ, норовящий стащить все, что плохо лежит, царящий после режима Чаушеску бардак и ощущение богом забытой дыры под названием Капальница, о которой, не будь фильма, никто толком и не знал.

Возьмите точку на глобусе - для кого-то дом и центр мира, потому что там прошла жизнь и умерли предки, для кого-то вынужденная остановка в пути, для кого-то, кто только учится идти по жизни, может статься, начало отсчета. И идти по жизни трудно, учиться еще тяжелее... А вокруг безработица, коррупция, неопределенность, сопровождающая все социальные потрясения и смены режимов. И ведь ничего - живут человечки, плавают в этом море нелепиц и не тонут - любят, привыкают, пытаются налаживать коммуникации... От человека к человеку, от города к городу, от одного уклада жизни к другому... Историю то трясет на ухабах прошлого, то заносит в тоннели неопределенности. Эта нервная, разгильдяйская неуравновешенность в отношениях героев резко контрастирует со сложной, геометрически отточенной структурой повествования, которая кажется нагромождением типажей, их диалогов, мимоходом поведанных секретов только поначалу.

Обо всем сразу, фокусируясь то на одной точке в пространстве, то на другой, то расфокусировав все объективы, и пытался рассказать Немеску, выстроив сценарий, по структуре похожий на «Дом, который построил Джек». Атмосфера аутентичности, повседневности происходящего, нарочитый реализм, герои - совершенно живые и полнокровные люди, живущие своими маленькими интересами в маленьких мирках. Вот не вписавшиеся в новые времена митингующие рабочие. Молодое поколение, считающее своих отцов лузерами. Вот самая красивая девочка в школе, мечтающая выбраться хоть к черту на рога, лишь бы из этого пыльного захолустья. Влюбленный в нее тихий мальчик, втайне отправляющий нескромные эсемэски. Вот застрявший в этой глуши поезд-призрак с американской военной техникой. Местный начальник, промышляющий грабежом подведомственных ему вагонов, повторяет ненавистным американским империалистам, мол «закон, есть закон». Американский капитан, который ничего не может поделать с этим порочным кругом бюрократии в сочетании с разгильдяйством. Привыкшие к идеальному порядку солдаты, попадающие под влияние этого абсолютного бардака и раздолбай-ства «загадочной славянской души».

Кажется, что Кристиан Немеску не хуже Кустурицы умел выкристаллизовывать абсурд и экзистенциализм из чего угодно -даже из банальностей. Материал, из которого, возьмись за него другой режиссер, могла получиться голливудская слезовыжималка или черная комедия в лучших традициях балагана, у него получается совсем не банальное и какое-то совершенно перпендикулярное всем современным тенденциям кино. Видимо поэтому все эти румынские картины последних лет, участвующие в фестивалях, так избалованы наградами - и простые зрители, и искушенные критики затосковали по простому человеческому отношению, простым историям, рассказанным простыми средствами классического кинематографа - без кучи монтажных склеек и операторских примочек, за которыми часто теряются живые люди. Без всякой искусственности, могущей скомпрометировать важность сказанного. Без программных заявлений и сюжетов на злобу дня. Без всей этой постмодернистской шелухи, когда всерьез, без ерничанья ничего толком рассказать не могут, а обязательно простебают. И кстати, раз уж пошла речь -за спасительный круг иронии тот же Кустурица хватался при каждом случае, а Немеску снимает фильм no-честному, без всех этих холодных игр интеллектуалов. Фильм, похожий на школьное сочинение на вольную тему в линованной тетрадке, когда хотят сказать сразу много и хотят сказать от души, искренне, так, как будто на эту тему еще никто и никогда не говорил. Где даже наивные мечты школьницы или глупые принципы упрямого начальника станции автор, кажется, воспринимает всерьез и, что совсем уж редкость для современного кино, - с симпатией. Как будто он любуется из окна проходящего поезда этим миром, каким бы мелочным, грязным, суетным он не казался... Люди все хорошие. Желающие, чтобы их любили, но с таким трудом чувствующие друг друга.

Конечно, это не бог весть какое открытие, и, пожалуй, фильм не masterpiece, и не instant classic, хотя говорить о том, что награда в Каннах ушла в нужные руки, можно смело. И ждать от него какой-то суперавторской режиссуры, интеллектуальности, вывертов в диалогах или экспрессивной актерской игры не нужно. «Мечты» - просто мотивчик избитой, но такой знакомой, почти родной песни, чашка каппучино в серый, дождливый день, после которой даже печаль становится светлей и легче - ну скажите, кто еще в мире холодных фестивальных фильмов, постмодерна и вечной иронии до этого додумается?

Айна Курманова

МАНИФЕСТ

4 МЕСЯЦА, 3 НЕДЕЛИ И 2 ДНЯ (4 LUNI, 3 SAPTMANI SI 2 ZILE)
Жанр: драма
2007, Румыния, 113 мин.
Режиссер: Кристиан Мунджиу
В ролях: Анамария Маринка, Лаура Василиу, Влад Иванов, Александру Поточан, Ион Сапдару, Теодор Корбан

Не странно ли, что неприметная юго-восточная страна бывшего соцлагеря, которая до недавнего времени была известна исключительно как союзница Гитлера и родина графа Дракулы, ныне является одной из самых заметных вершин современного арт-хауса? Пожалуй, это связано с приходом в кино новых, свободно мыслящих и, безусловно, талантливых авторов, не скованных идеологическими рамками и навязанными взглядами. Новая румынская волна, родившаяся еще при диктаторском режиме Чаушеску, уверенно доказала свой несомненный творческий потенциал, не опираясь на опыт своих старших коллег и почти не цитируя всенародно любимых классиков. Кристиан Мунджиу, Кристи Пуйу и, увы, покинувший нас Кристиан Немеску неожиданно вывели Румынию на верхушку кинематографического Олимпа, став на какое-то время законодателями художественного стиля. Их ленты, соответственно «4 месяца, 3 недели и 2 дня», «Смерть господина Лазареску» и «Мечты о Калифорнии», можно даже объединить в своеобразный триптих, не взирая на то, что Мунджиу все-таки повествует о последних годах тоталитарного режима и к современной Румынии имеет лишь касательное отношение.

Однако его история кажется намного правдивее и выигрышнее, чем те, что поведали с экрана Пуйу и Немеску. Их работы, разумеется, искренны и познавательны, а в техническом отношении вообще безупречны, но в них нет целостности, лаконичности, присущей ленте Мунджиу. Поддавшись свободе самовыражения, Пуйу и Немеску «растеклись мыслию по древу» и в ряде эпизодов удивительно монотонны и многословны. В своей же картине Мунджиу точен в характеристиках, сух в изложении, предельно объективен в анализе сюжетных перипетий. Позаимствовав из ленты Кристи Пуйу оператора Олега Муту, монтажера Дану Бунэску и актрису Луминицу Георгиу, сыгравшую, впрочем, малозначительную роль, он создает полноценный драматический триллер, способный вызвать нервную дрожь. История о двух подругах, одна из которых находится на критическом сроке беременности, вынесенном в заглавие ленты, а вторая, рискуя своей свободой, пытается помочь ей избавиться от нежелательного бремени с помощью некоего господина Бебе, промышляющего нелегальными абортами, поведана достаточно жестко, без нравоучительности и дешевого надрыва.

Мунджиу отнюдь не старается вызвать симпатию или сочувствие к двум еще не нюхавшим жизни дурочкам, совершившим уголовно наказуемое преступление целиком и полностью по своей вине, оставаясь как бы сторонним наблюдателем, индифферентно констатирующим факты. Он отнюдь не эстетизирует атмосферу действия, однако при помощи точно выстроенных мизансцен и поразительного искусства оператора добивается такого полновесного «эффекта присутствия», какому могут позавидовать датские манерные догматики. Подобно Михаэлю Ханеке и Миклошу Янчо, Мунджиу выстраивает ленту путем длинных, чуть подрагивающих планов, будто бы подчеркивающих документальность повествования и без видимой актерской импровизации.

Его лента, оказывается, не о тоталитарном режиме, не о вреде абортов, не о дружбе, которая на поверку оборачивается постыдным сообщничеством, и даже не о преступлении, совершенном неосознанно. Его лента о невыносимом существовании в идеологически «зашоренном» обществе, допускающем появление и таких моральных уродов, как господин Бебе, и таких безалаберных личностей, как Габита, и формальных преступниц, как Отилия. Это общество страшно, но не мы ли невольно общаемся с ними каждый день?..

Виталий Гирон