ХОББИТ: ПУСТОШЬ СМАУГА (THE HOBBIT: THE DESOLATION OF SMAUG)
2013, США-Новая Зеландия, 161 мин.
Жанр: культовое фэнтези
Режиссер: Питер Джексон
В ролях: Мартин Фриман, Иэн МакКеллен, Ричард Армитедж, Эванджелин Лилли



Где-то там, на скалистых горах, между гоблинским городом и лесным королевством, озирается по сторонам маленький, почти незаметный с высоты птичьего полета отряд - один серый волшебник возвышается над его участниками, словно Гулливер над лилипутами - шаг в сторону, и взмах орочьего меча снесет голову с плеч, вправо - разорвет в клочья грозный Беорн. Там лес живой, там враг не идет на компромисс, там местные жители словно высечены из камня: Питер Джексон, мелькнувший озорным выражением лица в прологе, кажется, с каждым разом так и норовит перейти грань, отделяющую простого концептуалиста от новатора. Касательно не сюжетов, естественно, где литературный первоисточник представляет из себя растянутую на многочасовую эпопею тонюсенькую книжку, но контекста; с ходу улавливаешь влияние другого любителя кропотливо продумывать каждую деталь в собственноручно воздвигнутой вселенной, более макабрического сказочника дель Торо.

"Пустошь Смауга", как и все переходные мостики в подобного рода трилогиях, не поддается привычным критериям, по которым судят высокобюджетные блокбастеры. Сюжет завязывается не здесь, финал, как бы там ни было, оставлен на потом, но при всех условностях, Джексону хватает ума вовремя сменить пластинку. И если в "Нежданном путешествии" упор был на историю, то здесь стоит отвлечься на детали. Благодаря которым первые полтора часа сверкают всеми гранями таланта автора сделать действие не только визуально сбивающим с ног - к этому как раз быстро привыкаешь - но мгновенно погружающим в объемную картинку. Будь то феерический, невероятно лихой проезд в бочках, или встреча пауков с гномами - каждый шаг не просто часть возвращения на землю обетованную, но уже этап, обладающий ощутимой буквально кожей самодостаточностью: скажем, год назад это был эпизод с настолько же кровожадными, насколько и тупыми, троллями, или кульминационный диалог Бильбо с Голлумом. В первой половине сиквела же то и дело нервно сжимаясь и страдая от откуда ни возьмись появившейся арахнофобии, техничность возведена в абсолют; когда появляется Смауг, своим шелестящим баритоном разрывающий барабанные перепонки, внимание автоматом уходит от вроде бы очевидных для Джексона последних лет десяти несостыковок - композиционной расфокусировки, желания заставить летать то, что еще и бегает не так уверенно, пресловутого трехчасового хронометража.

Стопроцентной удачей, с другой стороны, можно считать смену лейтмотива: фэнтезийная, но не детсадовская структура тут обретает моральную плоскость. Там, где раньше было прозаичное желание обрести давно потерянный для его жителей дом, теперь борьба с собственной темной стороной - алчностью, проснувшейся на секунду в Торине, жадностью по отношению к кольцу у Бильбо, честолюбивостью у Леголаса и Тауреэль. И понятно, что женский персонаж Эванджелин Лилли добавлен в сценарий скорее, не для острастки (что может быть забавнее романа эльфийки и гнома), а дабы привести в норму психологические нюансы на гендерной основе, или даже ради высказывания на тему расовых предрассудков: на место Кили легко подставить африканца, вместо Тауреэль - предположим, чистокровную арийку, а место действия, как вариант, Германия 40-х годов. Но подобный прагматизм за обилием жанровых штампов, через которые в последний час будет продираться зритель, все же больше напускной, невсамделишный: угол обзора слишком необъятный, а язык, на котором разговаривает режиссер и со зрителем, и с самыми дотошными толкиенистами, вопреки расхожим мнениям, один и тот же.

А еще, чем дальше, тем более отчетливо можно привыкнуть к тому, как фильмы превращаются в сериалы, и наоборот. Дело даже не в том, что экшн обрывается так резко, будто смотришь очередную серию "Игр престолов", а в трогательной мечте Джексона оставить самое сладкое на потом (при том, что материал прекрасно влез бы и в более сжатые рамки), когда ровно через год он сожжет в яростном пламене Озерный город, зрителя, и заодно самого себя, затем внезапно успокоившись, как и все мечтатели, воплотившие в жизнь свои самые безумные фантазии.

Александр Гофман