Легко и просто жить в биполярном мире. В мире, где существует только хорошо и плохо, серый не рассыпается на пятьдесят оттенков, злодей носит инфернальные отталкивающие маски, а добро утопает в свете. И сказки — благодатный фундамент для подобных замкнутых системок. Вспомните любимый мультфильм от студии «Дисней». Как долго авторы хранили интригу главного отрицательного персонажа ленты?

После скольких минут вы определяли, кому нужно сочувствовать, а кому искренне желать поражения? Впрочем, не один Дисней питал слабость к четким границам между светом и тьмой. Мифотворчество советского «Союзмультфильма» также выкручивало ручки «добро-зло» до их абсолютных значений. Шла большая стройка нового мира, и советскому человеку были необходимы Ильи Муромцы, Гераклы, Ясоны, совершающие свои подвиги во имя будущего. А вот Европа и Азия относились к своим сказкам по-другому. Понимая, что через эти незамысловатые истории ребенок знакомится с миром, они пытались наполнить их особой жизненностью, где очень много полутонов и почти никогда не бывает совсем белых или черных пятен.

Сказка Жак-Реми Жерара «Миа и Мигу» начинается с несчастного случая на стройке современного отеля. Естественно, место для гостиничного комплекса было выбрано самое неподходящее — берег озера, посреди которого произрастает древо мира (странноватого вида гигантский пенек, непонятно откуда здесь взявшийся). Но это всего лишь декорации, Жерар вовсе не собирается рассказывать очередную актуальную историю на тему борьбы природы и человека, размахивая гринписовским флагом. Вместо этого он рисует девочку, отправившуюся на поиски отца, которой суждено будет повзрослеть во время своего путешествия, пережить множество приключений, повстречать добро и зло, подружиться с забавными природными духами и, конечно же, спасти мир.


Мир Жерара достаточно причудлив. Он дышит, живет по своим непонятным правилам, нарушая привычные клише и штампы. В нем есть место чуду, любви, состраданию, дружбе. А все зло до поры до времени сосредоточено в жадном бизнесмене, готовым пойти на все ради достижения своей безумной идеи. Но в том то и загвоздка, что в жизни нет абсолютных истин, и зло не сосредоточено в одном чудовище. Словно зеркало Снежной Королевы оно тысячами осколков рассыпано по людским порокам и слабостям. И каждая такая слабость дает благородную почву для ростков зла. Трусость, безразличие, жадность, гнев, уныние, отчаяние — все эти пороки находят отражение почти в каждом персонаже «Мии». Это не болезнь общества, цивилизации или отдельных людей. Это болезнь мира, и этой порче подвержены даже нейтральные по своей сути лесные человечки, чье основное занятие сводится к бесконечной ругани между собой. Это не плюшевый карманный мирок Миядзаки, с его обаятельным и нестрашным хранителем Тоторо. Мир Мии жесток, и за каждое необдуманное действие потребует свою плату. И не так уж важно, что принести ему в жертву — волосы или жизнь. Если ты не поймешь, что твой главный враг ты сам, тьма поглотит тебя и раздавит под останками великого дерева. Без надежды и шанса на новый росток.

Но все-таки «Миа и Мигу» — это очень красивая яркая сказка. Наполненная красками картинка выполнена вручную, а сегодня это уже воспринимается как маленькое чудо и подвиг. Рисунок Жак-Реми далек от гротескности Шомэ или стилизованности Ганьоля. Жерар с легкостью нарушает сложившиеся годами принципы построения персонажей, и вот перед нами скачет страшная, но, в общем-то, добрая ведьма, нелепые неаккуратные рабочие, больше похожие на каких-нибудь разбойников, оказываются очень порядочными ребятами, а добрые лесные духи походят на уродливых големов. Внешность персонажей почти никак не отражает их внутренний мир, форма нарочито диссонирует с содержанием, и зрителю придется изрядно потрудиться, чтобы понять простую истину, оброненную еще Экзюпери: «Самое главное то, что не увидишь глазами». И это еще один урок — цените не внешность, а поступки, и привыкайте читать между строк.

«Миа и Мигу» — странная сказка. Она сочетает в себе черты манифеста, дорожной истории, страны чудес и незамысловатой обыденности. Это, если хотите, Миядзаки без волшебства, но с парой припрятанных в рукавах кроликов. Метафоры и образы слишком прямы и навязчиво растворяют атмосферу сказочного сна. Без абсолютных чудовищ, а значит и без смертей. Со злом, которое прощаемо, хоть и живет в каждом из нас. И вот здесь начинается настоящее чудо. Забыть эту историю при всей ее неоригинальности не получается, а при каждом новом возвращении разум цепляется за незамеченные ранее штришки. И в эти детали погружаться намного интереснее, нежели в саму ленту, какой бы красивой она ни была.