Джармуш-метафизик, Джармуш-поэт и Джармуш-стилизатор – выбирайте каким он вам больше нравится. Его «Вне закона», «Мертвец» и «Пес-призрак» – фильмы на любой вкус.

«Это грустный и прекрасный мир, приятель»

Это мир ночных дорог. Это стихи, снятые на кинопленку. Это случайные совпадения человеческих судеб. Потрепанное такси с водителем-Вергилием, покружив по американскому захолустью, привезет тебя к полупустой кофейне… «Земную жизнь пройдя до половины… я понял, что еду по улице с односторонним движением, черт меня подери». Взгляд выхватывает незначительные детали обстановки, но не может остановиться и всмотреться. Где-то фоном играет джаз, доносятся обрывки непонятных разговоров, а ты, слегка ошалевший и потерянный, сидишь и смотришь на незнакомые лица вокруг. Порхающий воздух вокруг качается колыбелью над бездной – и влечет к себе, и отталкивает. Но вдруг один из посетителей просит закурить, по-свойски присаживается за твой столик и начинает рассказывать. Какие-то очередные банальности – где он был, что делал, объясняет свою экзистенциальную философию на примере коробка спичек. Тут ты смотришь в его глаза и понимаешь – да это же глаза «своего»!

Если уподобить всю историю кинематографа хайвею с мчащимися по нему хромированными чудесами науки и техники, то явление под названием «Джим Джармуш» – это такая забегаловка на отшибе, существующая где-то в нейтральной полосе между модой и традицией. Его фильмы могут быть разными – и иронично-болтливыми, и мрачно-мистическими, тем не менее, понятно, что на каждом стоит клеймо «Сделано Джимом Джармушем». Он, кажется, никуда не идет, хотя его герои находятся в перманентном движении. Его картины признаются культовыми, у него, прямо как у шамана, есть узкий круг преданных поклонников, но он не создал своего направления, не заимел последователей. Более того – сам вырос из американского авангарда 60-х и Вима Вендерса. Тут уж конечно, можно предъявлять Джармушу стандартные претензии во вторичности из джентльменского набора снобов-интеллектуалов-эстетов, но совершенно не хочется этого делать. Ибо то, что непосредственно фиксировали, как на полароидную камеру в 60-70-х, Джармуш возвращает в новую среду в виде найденных на антресолях старых фотографий и фиксирует переход от одной мифологии к другой.

Нет больше никакого киноавангарда, остались только его потерянные островки, вроде Джармуша. Тихо мерцающие во тьме дороги вывески, говорящие усталому путешественнику, что где-то рядом кофе, сигареты, разговоры, играет музыка субкультурных гениев из прошлого столетия и возможно встретится кто-то далекий, но неуловимо близкий тебе. Это все мир Джармуша. Прелесть мелочей повседневности. Окурки в пепельнице – вещественные свидетельства, оставленные миром утекающим сквозь пальцы. Бескрайние, пыльные территории «новой земли», населенные душами убитых индейцев и эмигрантами всех мастей, потерявших себя и блуждавших в поисках родины. Антураж – одноэтажные/многоэтажные коробки, настолько условен, зыбок и огромен, что там находится место кому угодно – и «маленьким», почти чеховским, людям, и чернокожему самураю, и Уильяму Блейку, избравшему своим последним пристанищем эти земли и получившему в качестве компенсации за утраченный дар красиво писать умение красиво убивать. Смешение культур и жанров – огромный Вавилон или темный сказочный лес, где случайно сплетаются нити разных судеб, чтобы вскоре разбежаться вновь.

Почему для независимого журнала о кино в качестве героя выбран один из столпов американского независимого кино? Да ветер его знает (только не подумайте, что редактор «Другого кино» его горячий фанат). Может, память о посмотренном еще на видеокассете «Мертвеце»? Может, потому что для многих (я знаю таких людей) фильмы Джармуша стали первым шагом к авторскому кино? Может быть, музыка культовых музыкантов? Может, необязательная болтовня, которая, как кофе, согревает изнутри? Я не знаю – у каждого свой путь к Джармушу. И для кого-то он (как, например, для меня) – интересное знакомство в пути, для кого-то – любовь на всю жизнь. Наши уважаемые авторы описали три фильма Джармуша, где он представлен, так сказать, в разных ипостасях – Джармуш-метафизик, Джармуш-поэт и Джармуш-стилизатор. И тут уж на ваш выбор – каким он вам больше нравится. Но все совпадения не случайны.

Айна Курманова