АРИТМИЯ
2017, Россия, 116 мин.
Жанр: мелодрама, драма
Режиссёр: Борис Хлебников
В ролях: Александр Яценко, Ирина Горбачева, Николай Шрайбер, Максим Лагашкин, Альбина Тиханова, Александр Самойленко, Елена Дробышева

---

Просто после фильма и впрямь остаётся ощущение этой открытки из песни. Открытки, на которой юность и любовь – как приснившееся. Всё хорошее для нас – только сон, только кратковременный отпуск.

Нет, не так. Начать надо с синопсиса, так он вот: Ярославль, Россия россиее некуда; в его мещанских уголках, в ночнушках и копеечных халатах кто-то умирает по-настоящему, кто-то истерит, как капризный ребёнок. К убогим на помощь спешат совершенные идиоты, коим ничего не платят и коим мало кто скажет спасибо: или не до того, или уже никак, или, как кажется, и не за что. И у врача, настоящего мужчины с лицом и повадками далевского шута, наездника клятой, свиристящей машины, разлаживается семейная жизнь по причине, нет, не безденежья, цинизма и анестезионных процедур дешевым вином. Потому, что жене «спать хочется». По-чеховски хочется спать, а спать невозможно в этих домах, с этой работой, с глупухом в мужьях: жена милосердия выгорает до выгорания всех красок на лице. А в России, как заметил Один Умный Человек, всего одна беда – дураки, которые указывают, какой дорогой идти. Их очень хочется послать известной всем русским дорогой. Но всякая власть от Бога – в том плане, что праведный гнев, против неё направленный, нашему человеку почему-то даёт силы жить и стимул не черстветь. Мы живём, наверное, благодаря постоянному сопротивлению.

Смотришь фильм – и ловишь себя на мысли: всё это где-то было уже. И ощущение последнего советского не покидает: не из-за ножевых и огнестрелов, не из-за секса на кухне такого почему-то целомудренного и смешного, что кажется – его у нас еще снимать не научились. Возможно, оттого, что герой такой – хочется буквально одновременно дать по шее и упасть в ноги. Возможно, оттого, что Ирина Горбачёва вдруг напоминает юную Метлицкую, и сердце аритмично сбоит. Но это пост-фильм, простой так, как прост имевший страшный опыт за спиной; через звягинцевскую нелюбовь, как через заражённую зону, прошедший. От фильмов, где героям позволялось сопротивляться указующим дуракам, – через кино, полное чернухи и уныния, – к тем же малосемейным клетушкам без места для детской кроватки, друзьям, которых не вынести на лопате и без которых не выжить, к безденежью, жалким тёткам, заслуженным дачным родителям, ко всему, что было когда-то окрашено цветом безнадежной печали. Фильм с пустым фоном: невольно вспоминается, может, из-за Маркиной со зловещим значением её маленькой роли, звягинцевская «Елена», с её глассовским звуком, выглаживающим фильм как доводочный инструмент; здесь этого не нужно, здесь музыка звучит изнутри, молчание фона здесь живое. Только одна песня: про то, что юность и веселуха не забылись, но окончились, и началось время ответственности. Да, возможно, этот фильм – конец пубертатной эпохи нового русского кино. Чистый, как наш неизменяемый, полный боли и надежды больничный коридор. Делают одну операцию за другой, а всё становится только непонятнее; но есть смысл ждать.

Говорят, на этом фильме плачут. Мы так хотим жить, а жить не научились, – оттого мы плачем; но кто жил в жизни, не заплачет на этом фильме. Ни там, где ревущая дочь просит не забирать маму, словно чувствует, что недоучки будут перекидывать её из больницы в другую, теряя время. Ни там, где терпеливые мученицы привычно чётко сдают отмучившуюся, внезапно похожую на состарившегося ангела. Ни там, где скорым помощникам требуется какая-то мистическая скорая помощь, которая даст им помолчать, успокоиться, и, да, выспаться; которая бросит их, нужных только друг другу, в объятья друг друга. Кто хочет жить, просто благодаря камере посидит в этой спасающей машине, ощущая тесноту, чувствуя запах крови, пробаливая каждый затор каждым своим нетерпеливым нервом. Просто посмеётся удачным шуткам, как горько смеются над собой. Слезы приходят потом, когда уже всё заканчивается, когда проходит время после внезапной жалости к себе, ощущения безнадежности и неизменной несправедливости жизни. Вот так вдруг всплывают в памяти строчки: мы не будем увенчаны… И в кибитках, снегами, настоящие женщины не поедут за нами. Сквозь слезы улыбнёшься: неправда, вот видите – они существуют, они поедут. Значит, жить будем как минимум.

Евгения Сопко

В кинотеатрах с 12 октября