Лента преподносилась едва ли ни как самый страшный хоррор десятилетия, что, разумеется, просто смешно. Но в Австралии фильм считается культовым и самым известным неамериканским эксплуатейшеном.


РАСПЛАВЛЕННОЕ ТЕЛО (BODY MELT)
1993, Австралия, 81 мин.
Жанр: боди-хоррор, «чёрная» комедия
Режиссёр: Филип Брофи
В ролях: Герард Кеннеди, Регина Гаигалас, Йен Смит, Антея Дэвис

Старый трейлер этой картины на отечественных экранах 90-х годов создавал незабываемое ощущение надвигающегося иррационального ужаса в нуарных тонах – благодаря подборке вырванных из контекста безумных кадров. Тем большим было удивление зрителей, добравшихся до заветной VHS-кассеты и обнаруживших – в контексте – хорошую чёрную комедию на вполне актуальную тему вреда лекарственных средств.

Сюжет достаточно прозрачен и распадается на ряд перемежающихся новелл: про семейку представителей среднего класса, помешанных на здоровом образе жизни, про молодую и ожидающую первенца пару и про парочку юных придурков, катающихся по округе в нелёгких поисках сексуальных утех. Первые две компании принимают экспериментальный БАД – вимувилл (visceral muscular vitalisation of latent libidinal energy), последняя оказываются сопричастна его зловещей тайне. Предупредить о побочном эффекте вимувилла (который, кстати, прописан прямо в слогане картины) пытается Райан – химик компании-производителя Янтабулла, но эффект (заодно с кознями главы компании – обворожительной Шаан) настигает его раньше.

Апологеты боди-хоррора не обманутся в своих ожиданиях: все поклонники молодого Питера Джексона при просмотре фильма Филипа Брофи с ностальгией вспомнят его ранние киноэксперименты, где грим, временами сделанный из домашней выпечки, порой составлял серьёзную конкуренцию современным компьютерным зарисовкам. Как и в памятной «Живой мертвечине» тела героев «Расплавленного тела» переживают самые необычные метаморфозы: из горла Райана лезут живые щупальца, его друга Мэттьюса преследуют галлюцинации, глаза вылезают из глазниц, материнская плацента оживает и нападает на человека, у других героев взрываются половые органы и т.п.

Не лишним будет вспомнить, что сам режиссёр Филип Брофи тоже был поклонником Питера Джексона. Один из основателей экспериментальной австралийской группы с замечательным названием «&񗣂 &񗣁 &񗣂» (читается как «tsk tsk tsk» или «tch tch tch») и проекта диско-панка «Удушье», чью музыкально-художественную самодеятельность на родине иногда сравнивают с творчеством членов «Фабрики» Энди Уорхола, Брофи никогда не был чужд хоррору. В частности ему принадлежит одна из хрестоматийных ныне идей осмысления хоррор-истории. Идея отсчитывать историю жанра не с конца 60-х – появления культовых фильмов Полански и Ромеро, а с 1979 года, когда хоррор-культура обрела своё собственное периодическое издание Fangoria и начала восстание хоррор-адептов против мейнстримной критики, долгое время не рассматривавшей фильмы ужасов всерьёз.

Пригород Мельбруна, где когда-то выступала легендарная «&񗣂 &񗣁 &񗣂» становится и местом действия картины, приторно-идеальным городком «Пебблз Корт», жители которого настолько зависимы от культа здорового образа жизни (и здорового тела), что оказываются лёгкой добычей для фармацевтов-экспериментаторов. Вслед за единственной в фильме эротичной сценой обнажённой Шаан, весь последующий фильм – это галерея разрушающихся тел, обрёкших себя на самоуничтожение в пагубной зависимости от культа красоты и здоровья. Поэтому герои не вызывают большого сожаления и в своей одержимости мало чем отличаются от семейки дегенератов-каннибалов, тоже одержимых телесным, пусть и по своему.

Напомним: восстание хоррор-авангардистов в своё время завершилось превращением в мейнстрим уже самих фильмов ужасов, что было воспринято их творцами неоднозначно. Повторяющий многие традиции эксплуатационного кино 80-х и при этом снятый назло стандартам 90-х фильм Брофи содержит много шуточных (или саркастических?) аллюзий. Будут отсылки и к упомянутому Питеру Джексону, и к Дэвиду Кроненбергу, а одного из сексуально озабоченных и пошедших на ужин каннибалам героев-подростков не случайно зовут Джино Ардженто. Будут намёки и на прошлое собственно австралийского эксплуатационного кино – мало знакомого российскому зрителю (хотя любопытствующие всегда могут устроить себе ликбез благодаря документалке 2008 года от Марка Хартли: «Не совсем Голливуд: Потрясающая, нераскрытая история австралийского эксплуатационного кино»), для которого кинотворчество Брофи в конце столетия оказалось достойной завершающей страницей.

Брофи так и остался экспериментатором и, видимо, поэтому не стал широко известным. Показывая через маргинальный панк деградацию диско и прочей модной музыки 80-х, Брофи не принял также многие модные голливудские киностандарты, оставшись режиссёром мозговыносящих короткометражек. Таких как «Соль, слюна, сперма и пот» или «Слова у меня во рту – голоса в голове».

«Расплавленное тело» стало его единственным полным метром, который можно прочесть как метафору пагубного стремления к форматному совершенству. Но можно прочесть и буквально: тема спекуляции на чудесах фармацевтики, биологических добавках и лекарственных средствах для чудесного выздоровления, актуальная для Австралии, пришла и к отечественному зрителю. Приятным подарком является одна из финальных реплик злодейки Шаан о том, что «Янтабулла» переносит производство вимувилла в Россию.

Поэтому за нарочитой грубостью картины и её эксплуатационной эстетикой лежит вполне себе адекватный посыл: в условиях господства тоталитарно-рыночных культов собственное тело остаётся последней зоной свободы человека. Посягательство на него, стремление подогнать себя под искусственные стандарты оборачивается зависимостью, которая ничем не лучше наркотической. И которая завершается аналогично-разрушительным исходом.

Сергей Фоменко