ТЕОРИЯ ЗАГОВОРА (CONSPIRACY THEORY)
1997, США, 125 мин.
Жанр: триллер, детектив
Режиссёр: Ричард Доннер
В ролях: Мэл Гибсон, Джулия Робертс, Патрик Стюарт, Силк Козарт, Стив Кэхэн, Терри Александр

---

5 июля сего года завершилась жизнь одного из лучших режиссёров зрелищного кино Ричарда Доннера. Многие зрители знают Доннера как автора «Омена» (1976) и тетралогии «Смертельное оружие» (1987-1998), однако, киноманы вспомнят также первые две части «Супермена», «Леди-ястреб» (1985), «Мэверик» (1994) и «Теорию заговора».

Режиссёр начал свою карьеру в 1960-е, сначала на телевидении, а затем в кино. Доннера всегда привлекали динамичные сюжеты, которые позволяли ему продемонстрировать мастерство постановки экшн-сцен, однако не чужд он был и социальной повестки. Тема Вьетнамской войны проходит через всё позднее творчество Доннера, начиная от драмы «Скрытые пасы» (1980), где ветерана Вьетнама воплотил Джон Сэведж.

Однако в классических боевиках постановщика таких героев всегда играл Мэл Гибсон, в актёрской палитре которого, помимо обаяния, присутствуют безумие и рефлексия – как раз те качества, которые и привели итальянского классика Франко Дзеффирелли к парадоксальной мысли, что из Гибсона получится идеальный Гамлет.

Не только Мартин Риггс по прозвищу Смертельное оружие, который и вдохновил Дзеффирелли на приглашение Гибсона в новую версию классической пьесы Шекспира, гамлетовский герой. Таков и Джерри Флетчер – главный персонаж «Теории заговора». Он тоже воевал во Вьетнаме и, возможно, поэтому не совсем психически нормальный. Не раскрывая всех секретов тщательно продуманной интриги, стоит сказать, что доктор Джонас, в отличном исполнении шекспировского актёра Патрика Стюарта, скорее всего и выбрал Флетчера для своих экспериментов из-за его военного опыта. Человек, прошедший мясорубку войны, менее психически устойчив. Его проще превратить в убийцу, нежели среднестатистического гражданина, не слышавшего свиста пуль и ни разу не бывавшего на волосок от смерти.

Тема врачей, ломающих сознание людей, дабы превратить их в контролируемые машины, придумана не Ричардом Доннером. В кино подобные преступники появились не без влияния злодеяний нацистов. Одним из самых ярких фильмов на эту тему является классический триллер Джона Шлезингера «Марафонец» (1976), а также знаменитый боевик Эндрю Дэвиса «Над законом» (1988).

С такими конкурентами соревноваться непросто, но Ричард Доннер и сценарист Брайан Хэлгеленд, будучи очень талантливыми людьми, сместили регистр в сторону ситуации «здесь и сейчас». В то время как мегаполис живёт привычной жизнью, люди куда-то спешат, поглощённые собственным маленьким миром, существует большая реальность, мир международной политики, где мы все лишь пешки в кулуарной игре. Эксперименты доктора, начатые им в период Вьетнамской войны, пригодились и в мирной жизни, где всегда достаточно тех, кто захочет воспользоваться услугами его команды убийц, созданной из людей с боевым опытом.

Джерри один из них. Его мирная профессия таксиста роднит этого персонажа со знаменитым Трэвисом Биклом, водившим машину за 20 лет до Джерри в Нью-Йорке. Словно желая подчеркнуть это сходство, Ричард Доннер даже выступил в камео одного из пассажиров Флетчера, сделав отсылку к персонажу Мартина Скорсезе – полубезумному пассажиру Бикла.

Конечно, Джерри Флетчер не социопат, как герой Роберта Де Ниро. Воспоминания о войне лишь изредка тревожат его. Если Бикл хотел очистить улицы города от преступников, то Флетчер не преследует таких целей. Он вообще против насилия, что, возможно, явилось ответной реакцией как на убийства во Вьетнаме, так и на опыты доктора Джонаса с его сознанием. Однако Джерри наивно верит в торжество закона, оттого в огромном океане информации, окружающей нас в больших городах, он ищет следы заговора и затем сообщает о своих находках в министерство юстиции, где работает его приятельница Элис Саттон, в которую он безответно влюблён.

Тема любви – ещё одна общая ниточка между «Таксистом» и «Теорией заговора». Если в фильме Скорсезе любовь мучительна и скорее опустошает героя Де Ниро, то у Доннера наоборот – даёт крылья, как поётся в классической песне Фрэнка Валли «Can’t Take My Eyes Off You», отвечающей за романтическую часть саундтрека «Теории заговора». Именно любовь не даёт герою Гибсона окончательно сойти с ума, сдавшись перед воспоминаниями об ужасной войне и опытах доктора Джонаса, а также заблудившись в конспирологических теориях, при помощи которых Джерри Флетчер стремится объяснить мир за пределами своей квартиры.

Тема жизни человека в современном городе не раз поднималась в американском кино, где индустриализация шла семимильными шагами, а сознание людей не всегда поспевало за постоянно меняющейся реальностью. Друг за другом в те же 1990-е вышли такие разные работы, как «Враг государства» Тони Скотта и «Воскрешая мертвецов» Мартина Скорсезе, и это не говоря про большой пласт независимого кино, где мотив противостояния отдельного человека миру небоскрёбов и неоновых вывесок актуален как минимум с 70-х, когда пришли в кино Джон Джост и Джим Джармуш.

Страхи Джерри Флетчера покажутся понятными многим из тех, кто живёт в больших городах. Джерри не доверяет людям, поэтому запирает свою квартиру на множество замков и Элис напоминает, чтобы не забывала закрывать дверь. В тоже время Джерри одинок, оттого делится своими теориями буквально с первым встречным. Он выпускает самодельную газету для своих немногочисленных подписчиков, так что можно сказать, что конспирология – его хобби, заполняющее свободное от работы время.

Элис также по-своему одинока и не видит в жизни ничего, кроме работы. Джерри ей интересен хотя бы тем, что он не такой, как все. У него полно идей, которыми он щедро делится с людьми, он дружелюбный и вносит элемент сумасшествия в размеренную и монотонную жизнь большинства горожан. Таких как Джерри люди обычно называют безобидными чудаками, городскими сумасшедшими и не обращают внимания на то, что они говорят. Однако Джерри парадоксально оказался прав в своей теории заговора, раскрыв в самодельной газете планы доктора Джонаса. Причём сделал это довольно просто – взял разрозненные факты из открытых источников, сопоставил их и пришёл к неожиданным выводам.

Как и Тони Скотт во «Враге государства», Ричард Доннер высказывает обеспокоенность миром тотальной информации, в котором спецслужбы даже не особо скрывают свои планы, веря, что в ворохе ежедневных дел и суете сиюминутных новостей никто не заметит те случайные заметки в газетах, авторы которых рассказывают правду о том мире, в котором мы живём.

Реальность, изображённая Доннером и некоторыми другими режиссёрами 90-х, пострашнее «Матрицы». Существует тайное правительство, которое проворачивает свои дела в постиндустриальном мире, не слишком заботясь об утечках информации. Ведь её так много, она устаревает буквально на следующий день, а люди, занятые собой, не думают не только о глобальном мире, но даже друг о друге, и лишь случайное знакомство, как в случае с Джерри и Элис, может привести к человеческому контакту.

Ричард Доннер, возможно, сам того не ведая, впечатляюще переложил на язык зрелищного кино философские максимы Микеланджело Антониони и других европейских классиков артхауса, их размышления о гибели человеческих чувств в стремительно меняющемся мире. В этом и состоит главный секрет того, что работы Ричарда Доннера смотрит и новое поколение зрителей, в то время как творчество многих его коллег по кинопроцессу 1970-1980-х гг. ныне интересно только киноманам. Второй план присутствует не только в «Теории заговора», но также в «Смертельном оружии» и в некоторых других его классических фильмах.

Однако «Теорию заговора» сложно не назвать главным достижением карьеры Доннера (даром, что она не приобрела культовый статус – в отличие от некоторых других его работ). Этот триллер сочетает в себе мастерский экшн, тщательно продуманную детективную интригу, политический подтекст о всевластии спецслужб, но также и почти философские экзерсисы об одиночестве в большом городе, невозможности установить человеческие отношения, несмотря на развитие интернета. И лишь счастливый случай может вырвать два одиночества из хаоса жизни и познакомить друг с другом.

Осознание этой печальной истины пугает сильнее, нежели тайные заговоры и мировые правительства. Можно ли быть людьми в XXI веке или же наше время годится только для постотношений в сети и мимолётных встреч?

Андрей Волков