Вспышки, богемный свингующий Лондон, через бесстрастный глаз хромированного объектива. Шестидесятые, клубимся. Blowup... Блики в зеркалах, тени на полу. Футуризм в моде, мини-юбки, разноцветные колготки, платья с А-силуэтом. Blowup... Концерт Yardbirds в клубе и волнения за его стенами. Верушка, Джейн Биркин и все-все-все в расцвете своих бешенных лет... «Поверни голову… Коснись лица… Мне надоели эти шлюхи...» Тот, кому это всё-всё-всё обрыдло.

Blowup... Глянцевая красота вместе с ночью выпадает в осадок под щелчки объектива. Грязные ночлежки, как способ отмыться от стерильного, механического совершенства гламура. Поиск убивца с пистолетом в смутной игре света и тени, как способ почувствовать биение жизни… Выход в себя, в настоящее. Blowup... Blowup... Blowup... Реальность плывет зерном фотопленки.


Вся суть прекрасного в импровизации, в случайном появлении на миг за дверцей-затвором спадающего савана и тут же поднятие его, на доли секунды. Взгляд неведомому режиссеру глаза в глаза, отпечаток его, проступающий на негативе. В этом смысле, "Фотоувеличение" с безапелляционной уверенностью, в том, что только камера может показывать грань между реальностью и иллюзией, между явью и сном, действительно самый достоверный снимок эпохи, с его постмодернизмом, постструктурализмом и прочими «измами» разрушившими наше представление о непогрешимости восприятия и множественности истин. Фильм начинается с зеленого газона и им же он заканчивается, а между ними - целая эпоха, пульсирующая стильными фотографическими кадрами. Можете понимать это как приглашение к игре в мяч… Скоро тут все завертится, камера заворожено будет ловить взгляды, абрисы, тени и события, падающие в бездонный пруд памяти. Фокус режиссера заключается в этом приглашении в игру – он отбивает несуществующий мяч. Есть иллюзия, а есть реальность. Есть кино, и есть жизнь. Все приходит и уходит, а фильмы остаются.


Я верю, только в то, что вижу и могу потрогать руками, но камера показывает, что невидимый мяч существует и бесстрастно выполняет свою работу, холодно поворачивая голову справа-налево, слева-направо… Кому тут верить – своим глазам или импровизирующим перед камерой актерам? Нет ответа – можно только услышать стук мяча по площадке, а вы принимаете, правила игры, или нет.


Что до меня, то моя игра в мяч с Антониони заканчивается ровно на том моменте, когда я узнаю, что убийство все-таки имело место на самом деле. Это как если бы в другом постмодернистском шедевре «Прошлым летом в Мариенбаде», я бы узнала, что первая встреча все-таки была. Ну, вот скажите на милость – зачем, зачем, Антониони показал труп, испортив тем самым свой лучший фильм, чтобы мы не сомневались, что не причудилось ли это все одуревшему от скуки фотографу? То, что от тебя останется совершенно конкретное, материальное тело, согласитесь, не есть то же самое, что растворится в знойном воздухе?

PS Но стиль, стиль!