ДОМ GUCCI (HOUSE OF GUCCI)
2021, США, 151 мин.
Жанр: драма, биография, кинороман
Режиссёр: Ридли Скотт
В ролях: Леди Гага, Адам Драйвер, Джаред Лето, Джереми Айронс, Джек Хьюстон, Сальма Хайек

---

Живой классик Ридли Скотт после четырёх лет молчания выпустил в прошлом году друг за другом два больших фильма – историческую ленту «Последняя дуэль» и кинороман из относительно современной жизни «Дом Gucci». Параллельно английский мастер работал над собственным сериалом «Воспитанные волками», к созданию которого привлёк и сына Люка.

Семейство Скотт достойно внимания не меньше, чем семья Гуччи, о которой и повествует последний по времени фильм режиссёра. Мастером экшна был младший брат Тони Скотт, также постановщиками стали все трое детей Ридли Скотта. Почему-то в контексте «Дома Gucci» хочется проводить аналогии с великим немецким писателем Томасом Манном, старший брат которого Генрих Манн также стал классиком мировой литературы, как и его старший сын Клаус Манн, автор романа «Мефистофель. История одной карьеры» (1936), экранизированного в 1981 году знаменитым венгерцем Иштваном Сабо под именованием «Мефисто».

Конечно, и среди мирового киноискусства можно найти немало лестных примеров, вроде позднего творчества Лукино Висконти, который также снимал философские кинороманы о закате аристократических семейств, вроде «Гибели богов» (1969) и «Семейного портрета в интерьере» (1974). Или вспомнить о великом коммунисте Луисе Бунюэле, поверявшем современную ему буржуазию мерилом декларируемой ей морали.

Томас Манн – писатель-философ, продолживший традиции «большой» литературы XIX века, прежде всего любимых им Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, умевший видеть и отображать действие рока в человеческой жизни. Вот и Ридли Скотт, без всяких оговорок, равновеликий мастерам европейского кино постановщик, добился удивительного коммерческого успеха с фильмом в стиле ретро, причём это касается не только пониженной цветности изображения и классической кинематографии, с обилием планов-эпизодов, как в старом кино, но и подтекста. Ведь история в его ленте не ограничивается одним лишь сюжетом о борьбе за власть в семейной компании Gucci. Картина Ридли Скотта такой же философский роман, как «Будденброки» (1901) и «Волшебная гора» (1924) Томаса Манна или шедевры Достоевского и Толстого. Отрадно, что он пришёлся по вкусу современному зрителю, пусть многие, возможно, посмотрели «Дом Gucci» благодаря звёздному актёрскому составу.

По внешнему жанру «Дом Gucci» – типичная мелодрама с интригами, изменой и убийством. Публика такие ленты любит, охотно смотрит, и режиссёр калибром поменьше наверняка сюжетной стороной и ограничился бы, не углубляясь в психологию героев. Однако у Скотта был отличный актёрский материал в лице Джереми Айронса, Аль Пачино, Джареда Лето, да и Леди Гага уже доказала, что способна играть сложные характеры, а не только томно хлопать глазками, приманивая мужчин. Что касается Адама Драйвера, то ему досталась пусть и главная, но относительно лёгкая роль Маурицио Гуччи, робкого, застенчивого, неприспособленного для жизни романтика, которому самое то быть актёром, как его отец Родольфо Гуччи в молодые годы, а не руководить крупным модельным домом.

Режиссёр, подойдя к закату своей жизни, на примере молодого поколения семейства Гуччи, Маурицио и Паоло, отпрысков братьев Альдо и Родольфо, размышлял не столько даже о вырождении некогда славного аристократического рода, сколько о пропасти, лежащей между поколениями одной семьи. Не только во времена Тургенева отцы и дети не понимали друг друга. Ридли Скотт убеждён, что полное понимание и невозможно – слишком различны культурные традиции, в рамках которых формируются даже кровно близкие люди.

Как невозможно постмодернизму осмыслить давно ушедшую эпоху классического реализма, как невероятно думать о преемственности традиций между европейским философско-психологическим кино Бергмана, Брессона, Висконти и современным кинопроцессом, так и члены одной семьи никогда не увидят мир глазами своих старших или младших поколений. Те идеалы и ценности, которыми жили аристократы Альдо и Родольфо и в чём они были едины, несмотря на конфликт между ними, совершенно неясны Маурицио и Паоло. Более того, всё это чуждо им.

Маурицио и Паоло тоже антиподы. Если первый напоминает чувствительного романтика-эстета, которого проще представить в сфере искусства или среди книг и чертежей, нежели в океане крупного бизнеса, где плавают акулы в поисках более мелкой добычи, где каждый хищник с завистью смотрит на улов хищника помельче и только и думает, как бы отнять, да так, чтобы не узнали другие крупные хищники и не приплыли за своей долей, то второй похож на современного деятеля шоу-бизнеса, звезду, которая ничем особо не занимается и часто ничего не умеет, но зато способна торговать своим лицом или, как в случае с Паоло, именем, и извлекать из этого дивиденды.

Несмотря на разные характеры, образ жизни и даже моральные установки, оба персонажа в определённом смысле являются оппортунистами, поскольку способны двигаться к цели, не считаясь со средствами её достижения. Им решительно непонятна была бы этическая максима Канта – «относись к человечеству как к средству и никогда – только как к цели». Страдания неуверенного интеллигента Маурицио ничуть не оправдывают его интриг против своей семьи, но, что главное, сомнения и разочарования, в том числе в своём браке с Патрицией, не приводят Маурицио Гуччи к мысли изменить своё поведение и помириться с семьёй. Он находит себе оправдание в мире, где быть оппортунистом – это всеобщий закон, а те, кто вспоминают о гуманизме, выглядят как минимум чудаками.

Ведь традиции – это что-то отжившее. Современный буржуа переосмысливает мораль даже более радикально, чем в своё время Фридрих Ницше, но только движет им не моральный непокой, если вспомнить польскую киношколу коммунистической поры, а тот самый оппортунизм, цель которого – создать удобную для себя картину мира, которая оправдывала бы его поступки вперёд их совершения. Каждый сам за себя – вот принцип современного человека.

Патриция Реджани, в отличном исполнении Леди Гаги, это не столько роковая женщина, сколько дальнейшее развитие темы «смутного объекта желания» из одноимённого шедевра Луиса Бунюэля. Человек, который без замужества за Гуччи никогда бы не попал в высший свет. Она гораздо больший капиталист, чем любой промышленник-эксплуататор времён Карла Маркса, ибо это тип людей, выбившихся «из грязи в князи», не приложив никаких усилий, кроме удачного флирта с Маурицио.

Ридли Скотт на примере Реджани рассматривает парадоксальную для кого-то мысль – деньги не являются злом сами по себе. Они уродуют душу только тогда, когда из средства превращаются в цель. Люди, добившиеся своим трудом значительного финансового достатка, порой более нравственны, нежели, так сказать, пролетарии. Коммунистической уравниловке, дискредитировавшей себя хотя бы на примере советского строя, режиссёр противопоставляет аристократическую модель общества, которая была близка не только классику-аристократу Лукино Висконти, но даже Луису Бунюэлю, который беспощадно высмеивал в «Виридиане» (1961) люмпенов.

Родольфо не зря сразу определяет Патрицию как охотницу за деньгами. Традиция выбирать себе невесту из своего круга не кажется Ридли Скотту неправильной. Пока у Маурицио было достаточно финансовой независимости, чтобы постигать науки и искусства, Патриция думала лишь о деньгах, все усилия направляла на их получение и, войдя в высший свет, привнесла туда невиданную корысть, в обход всех правил морали, ведь главное только твои желания. Подобное вырождение правящей элиты можно часто наблюдать и в политике, где голь и шпана, дорвавшись до власти, привносит в жизнь целого народа уличные понятия, вроде «нравится, не нравится – терпи, моя красавица».

Известно, что подобное притягивается к подобному. Нарушение этого библейского принципа вызывает инверсию аристократии, её разложение, моральную и социальную деградацию. И свинью можно пригласить на званый ужин, но, выученная жить в хлеву и спать в грязи, свинья и на пиру залезет рылом в салат и, довольно хрюкнув, там уснёт.

И Альдо, и Родольфо Гуччи, люди высокой аристократической культуры, никогда бы не предпочли разум изменчивым чувствам. Маурицио, застенчивый, без твёрдого стержня человек, отрицающий свои корни и стремящийся идти наперекор отцовской воле, в итоге погубил и Дом Gucci как семейную компанию, и свою собственную жизнь, обретя печальный финал на ступенях собственного офиса. Его двоюрный брат Паоло также стремился идти против воли отца, ни в чём на него не походить, но, не имея коварной властолюбивой жены, был слишком слаб, чтобы нанести непоправимый урон компании.

Маурицио слишком поздно осознал, что его отец Родольфо пусть и не понимал его, но желал ему добра. Лишь на закате жизни он смог вкусить настоящую любовь со своей подругой детства Паолой Франки, женщиной, выросшей в той же культурной среде, что и Маурицио. Увы, истории о Золушке в современном мире – это сказки. Люди, с достатком и положением, скорее привлекают охотников за богатством, нежели искренних любовников, если таковые вообще сейчас есть.

У Патриции не было времени приобщиться к той же культуре, что Маурицио, ведь всё её существование было погоней за деньгами и завистью к тем, у кого они есть. В этом и корень того, почему люди состоятельные чаще критически настроены и к власти, ибо они видят все её изъяны, которые бедные просто не способны понять.

Так же и Альдо Гуччи, создавший компанию, не видит ничего плохого в том, что под маркой Gucci продаются вещи для среднего класса. Зато для Патриции, которая всю жизнь руководствовалась лишь завистью к тем, кто успешнее её, невыносима сама мысль, что сумка от Gucci может быть и у её домработницы. Это ей напоминало о собственной несостоятельности, о своём происхождении, о котором она старалась забыть.

Закат империй, эпох и знатных домов наступил, по Ридли Скотту, тогда, когда дети стали стесняться родителей, демонстративно рвать с ними связи и всё делать наперекор предкам. О том, что нигилизм Базарова, заключающийся в отрицании своих корней и – шире – всей предшествующей парадигмы жизни, ведёт к духовному тупику, нам поведал ещё И.С. Тургенев в середине XIX века. Вот и отвергшие свой род, свой круг и в каком-то смысле своё предназначение Маурицио, Паоло и Патриция стали жертвами рока, который сами же пробудили. История сплетен, интриг, лжи и криминала, стоящего за фасадом Дома Gucci решена режиссёром в русле классического философско-психологического романа, где за пластом сюжета проглядывает социальный подтекст, за ним скрывается психологический, а в основе лежит философская идея сопротивления судьбе, борьбы с ней и желание изменить её.

Конечно, Ридли Скотт не фаталист. Он не верит в раз и навсегда заданную судьбу человека, которую когда-то соткали Парки. Но он показал, что судьбами людей управляют социально-культурные процессы, нарушение которых влечёт непредсказуемые последствия, вроде инверсии системы.

Жизнь человека и – шире – общества не является цепью не связанных между собой событий. Закон жизни можно называть богом или судьбой – тут уж по вкусу читателя. Но нарушение привычного миропорядка влечёт либо общественные потрясения, вроде войн и революций, либо уход в прошлое целых культурных пластов. Со смертью Альдо и Родольфо умер не только семейный бизнес, но и отмер значительный кусок европейской аристократической культуры, а смутьяны Маурицио и Паоло, решившие устроить революцию против правил своих отцов, в итоге познали запоздалое раскаяние.

«Дом Gucci» – это «Анна Каренина» для Ридли Скотта. Если «Чужой» (1979) стал шедевром фантастической линии его многогранного творчества, а «Гладиатор» (2000) – высшим достижением в историческом кино, то «Дом Gucci» подводит итог осмыслению современности, представая сложной философско-психологической ретро-драмой, сделанной в нарочито старомодном стиле, но который, что удивительно, пришёлся по вкусу не только критикам, но и широкой аудитории. И, зная это, становится не так тревожно за будущее искусства кино.

Андрей Волков