ВИДЫ ДОБРОТЫ (KINDS OF KINDNESS)
2024, Ирландия-Великобритания-США-Греция, 164 мин.
Жанр: драма, комедия
Режиссёр: Йоргос Лантимос
В ролях: Эмма Стоун, Джесси Племонс, Уиллем Дефо, Маргарет Куолли, Хонг Чау, Джо Элвин, Мамуду Ати, Йоргос Стефанакос

---

Три новеллы, привлекающие взгляд своей необычностью и сюрреалистичностью, но на деле зубодробительно скучные, понятные и тривиальные. В этом главная проблема «Видов доброты» – Йоргос Лантимос, в последние несколько лет словно обретший второе дыхание, смело экспериментирующий с визуалом и делающий его полноценным киноперсонажем, режиссёр, отличающийся недюжинной оригинальностью авторского взгляда, вернулся к истокам, и это определённо не очень хорошая новость. Впрочем, ожидания зрителя – его личные проблемы, тем более что многие обрадовались отказу от «попсового» стиля съёмки «Бедных-несчастных» и «Фаворитки» и с восторгом восприняли воскрешение минималистичной и холодной эстетики «Клыка». Но что для одного возвращение, для другого может оказаться регрессией. Сюжеты Лантимоса никогда не отличались сложностью, что, однако, не умаляет их достоинств в качестве социальной драмы. Но если в последних двух лентах режиссёр успешно камуфлировал незатейливость содержания причудливостью формы, то «Виды доброты» этим похвастаться не могут. Как будто автор наигрался с искажениями широкоугольника и «рыбьего глаза», устал выстраивать оригинальную композицию и хочет сосредоточиться на главном месседже. Да здравствует воинствующая отрешённость! Однако общая идея и диалоги никогда не были сильной стороной Лантимоса-сценариста, поэтому больше всего его последняя работа напоминает первую читку пьесы, которая может стать интересной только за счёт действительно сильных актёров, которым достаточно и таланта, и харизмы, чтобы даже список покупок озвучивать как греческую трагедию.

Кстати, именно греческой трагедией, судя по всему, и вдохновлялся режиссёр, смещая фокус своего и зрительского внимания на зло, оказывающееся за кадром. Нетрудно заметить, что все три истории объединяет одна общая тема – созависимые отношения. Абсурдное подчинение Роберта своему боссу одновременно решает все возможные проблемы, и имеющиеся, и те, что теоретически могли бы возникнуть. Как только сильная рука прекращает своё давление, герой превращается в марионетку с обрезанными ниточками. Единственное решение, которое он может принять – вернуться к своему богу, в этот райский сад, где живёшь на всём готовом, и единственное, что от тебя требуют – не задавать лишних вопросов и безоговорочно выполнять всё, что скажут. В этом смысле человек, которого нужно убить – личность самого Роберта, вялая, бессмысленная и совершенно не заслуживающая права на существование. Но это не люди такие, это жизнь такая (где-то здесь могли бы схлестнуться ни на жизнь, а на смерть Булгаков и Достоевский).

Во второй новелле зритель с головой окунается в абьюзивные отношения в декорациях брака. И это не только доминирование мужа над бесправной женой, но и отрицание возможных изменений, даже если они связаны с рождением ребёнка. Когда Лиз оказываются малы её туфли, проще предположить, что она самозванка, чем списать опухшие ступни на гормональную перестройку во время беременности. Но это всё какое-то внешнее зло, сам Дэниэл неплохой человек, он просто хочет вернуть всё как было. Отрезанный палец и истерзанная печень идут бонусом для отъявленных мясоедов.

Третья история ещё более очевидна, иллюстрирует известное высказывание Карла Маркса и вопрос лишь в том, насколько глубоко главная героиня вдохнёт свой личный сорт опиума. Парочка трупов и зажигательные танцы Эммы Стоун прилагаются. И всё бы ничего, но Лантимос не предлагает зрителю собственного видения, он просто нудным лекторским тоном перечисляет людские пороки, привлекая внимание зрителя красиво разложенными мёртвыми телами и общей абсурдностью происходящего. Миленько, но, когда автор повторяет самого себя пятнадцатилетней давности, разочарование превалирует над ностальгией.

Однако в первой новелле есть удивительный эпизод, позволяющий посмотреть на фильм под другим углом. Эпизод, парадоксальным образом объединяющий «Виды доброты» с «Киллером» неожиданной автобиографичностью. В своей последней работе Финчер за монологами главного героя прячет собственную рефлексию, попытку взглянуть на себя самого со стороны. Получается довольно самоиронично, и в итоге автор приходит к закономерному выводу, что перфекционизм пусть и может быть ключом к успеху, но далеко не всегда приносит счастье и чувство удовлетворённости – порой стоит отпустить вожжи и попробовать получить удовольствие от процесса, а не от недостижимого в своей идеальности результата. Лантимос исповедует прямо противоположные принципы. Когда Рэймонд в великолепном исполнении Уиллема Дефо заставляет своего подчинённого зайти в дом ещё раз, потому что первая попытка его по каким-то причинам не устроила, это слишком похоже на второй дубль в процессе съёмки, чтобы считать этот эпизод случайным.

На площадке режиссёр – царь и бог, он – демиург, сотворяющий миры. Он требует от актёров беспрекословного подчинения, иначе итог не будет соответствовать первоначальному замыслу. При этом любой фильм – по сути манипуляция, попытка контролировать уже зрителя, навязать ему свою волю, своё отношение, своё мнение. Это отлично сочетается и с привычным агрессивным минимализмом Лантимоса, и с нарочитой простотой его идей. В своём последнем фильме он избавляется от всякого рода двойственности. Если он считает, что лица актёров не важны, будет резать кадр по живому, заставляя смотреть исключительно на важные с его точки зрения части тела. Если ему кажется, что макабрические танцы Эммы Стоун не грех и повторить, значит, она будет танцевать. Никакой вариативности, никаких посторонних трактовок. Это ли не вид доброты – снять творческую автобиографию, заботливо предложив зрителю посмотреть в зеркало и сделать единственно верный выбор в отношении безусловно талантливого режиссёра.

Анастасия Ивахнова