Так получилось, что кукольные мультфильмы воспринимать значительно сложнее, чем рисованные. Если реальность рисованной анимации предполагает прямое толкование образов, то кукольная анимация основана на целом ряде допущений. То есть, даже в условно прорисованного персонажа, состоящего из каких-то контурных линий, поверить значительно легче. Он просто существует в данной точке пространства и времени без оглядки на то, как и для чего он появился в этом мире. С куклами все совсем по-другому. Она невольно начинает ассоциироваться с актером и в этом контексте сразу возникает множество вопросов. Есть ли в ее ватной (поролоновой, деревянной, синтепоновой) начинке душа? Осознает ли, что весь окружающий ее мир ограничивается письменным столом? Видит ли она те оковы, что наложены на нее невидимым кукловодом? Появление на американской почве таких лент как «История игрушек» и «9», кажется, должно было пролить свет на эти вопросы.

«История игрушек» предлагает нашему вниманию очередную фантазию на избитую, в общем-то, тему: «Что происходит с игрушками, когда они остаются одни». Они не стараются захватить мир, не путешествуют к неизведанным мирам и даже не идут войной на игрушечную фабрику (старик Кинг был неправ). Все ровно так, как вы себе и представляли. Локализованные в пределах детской комнаты, они ведут полушутливую борьбу за внимание хозяина и такое теплое место под настольной лампой. И самое страшное, что может произойти в их жизни это незапланированная вылазка на соседний двор, ибо соседский мальчишка, как и положено, садист и вивисектор. Весь спектр чувств, которому подвластны эти куклы, не более чем грубая упрощенная калька с человеческих отношений, пересчитанная на масштаб игрушки. Разумеется, можно апеллировать к общечеловеческим нормам морали и права (благо они универсальны), но стоит ли? Они прорисованы также схематично, как и мордашки кукольных персонажей. Согласитесь, здесь могли бы разыгрываться страсти не хуже шекспировских. Ведь кукла имеет совсем другие сроки жизни, менее восприимчива к физическим повреждениям, она не должна заботиться о продолжении рода, а значит, ее жизненные цели должны приобретать совсем иные характер и направление. С другой стороны, теория «масштабированного переноса» (в которой куклы играют в людей, только маленьких) тоже имеет право на существование, несмотря на всю свою банальность. Хотя, здесь стоит учитывать, что основная аудитория этого фильма все-таки дети, а этот факт дает хоть небольшую, но такую необходимую скидку при конечном вердикте.


История куклы без имени (постапокалиптический мир хранит только цифры) на фоне мажорной «Истории игрушек» выглядит настоящим откровением. Мрачным, депрессивным, «взрослым». Что отнюдь не мешает ей скатиться в банальныейший экшн от третьего лица, наполненный взрывами, погонями и металлическими монстрами. Эстетически выверенный до миллиметра, но при этом абсолютно пустой мир. И пустота здесь не столько физическая («все умерли») или моральная («закат Европы как неизбежность развития»), сколько сценарная. Что неудивительно, так как лента является расширенной режиссерской версией одноименной короткометражки. Увы, увеличение экранного времени идет не за счет философских измышлений о смысле человеческо-кукольного бытия в умершем мире (хотя эта тема вскользь затрагивается), а за счет выше упомянутых экшен-вставок. При этом нужно отдать должное сценаристам, они идут куда дальше своих предшественников по игрушечной истории. Теперь кукла не просто игрушка с базовым набором чувств. Нет, теперь это человек, получивший новое тело в новом мире. И вопросы, терзающие его маленькое игрушечное естество, вполне человеческие. «Кто я?» «Как я могу выжить в сумасшедшем настоящем?» «Что ждет меня в будущем?». Согласитесь, не самый плохой повод задуматься. И декорации большого города-свалки способствуют этому как нельзя лучше. Жаль, что пресловутое действие предпочли медитативной рефлексии. Честное слово, кино от этого только бы выиграло.

Сегодня анимационный кинематограф вплетает в ткань своего повествования куклу как самого настоящего актера. Ей уделяется весомая роль в драмах, разыгрываемых перед зрителем. И вот уже перед нами не просто ворох тряпок, набитых поролоном или ватой, а существо, способное осознавать свои поступки, иметь свои цели и желания, а значит, способное достигать своих побед или терпеть неудачу. Кажется, мы подобрались достаточно близко к пониманию кукольной души. Но эта близость мнимая, как предрассветный сон.

Знаете в чем вся ирония ситуации? Главные персонажи этих анимационных лент (как, впрочем, и все остальные их обитатели) не являются куклами в физическом смысле этого слова. Они выполнены на компьютере. Просто поток информации, упорядоченный набор единиц и нулей. Нет здесь интересующих нас деревянных человечков, плюшевых зайцев, пластиковых солдатиков. С тем же успехом персонажи могли быть просто отрисованы на бумаге. Двойное отрицание окружающего мира (сначала как кукла, а затем как электронный объект) не дает ответы на наши вопросы, переводя логическую цепочку в совершенно иную плоскость виртуального пространства. Плоскость, где действуют совсем другие правила, лежат иные ценности, а значит, вопросы о душе задаются совершенно другие. Как там было у Филипа Дика? «Снятся ли андроидам электроовцы?»