Милостивая сударыня, Наталья Филипповна! Спешу огорчить Вас тем, что прогнозы Ваши неутешительные как всегда оправдались. Вы вновь оказались павы, пророчествуя, что общение с кофемашинами никак не доведет до добра. А потому вынужден писать Вам послание сие на этикетке от DVD-диска огрызком карандаша для глаз. Это все, что удалось выпросить у добрейшей медсестры орденоносного заведения имени «25-го кадра» куда меня и определил лечащий врач.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы условия были здесь чудовищными. Я бы сказал даже совсем наоборот. Гостей, ведь мы же здесь не пациенты, а гости, обильно кормят. Конечно о таких кулинарных изысках как бефстроганофф из минотавра или же желе из гаргоны медузы нам остается только мечтать. А ведь так порой хочется прикоснуться к стейку из Кракена. Впрочем, тот стейк что нам подсунули в псевдо греческой забегаловке около года назад оказался резиновым и малокалорийным. Но местные аборигены готовы были отдать за него последние дензнаки. Слышал я, что того повара лишили лицензии. Авось оно и к лучшему, да время покажет.

Как я уже обмолвился, кормят здесь прилично. По крайней мере этого хватает, чтобы скоротать время до очередных процедур, не впадая в истерику. Так что в отличие от некоторых голодные игры нам пока не грозят. Хотя может быть все дело в волшебных таблетках, наглухо блокирующих любое проявление агрессии.

Но Вы же сами прекрасно понимаете, что любое лекарство хорошо в меру. Один из пациентов, славящийся достаточно брутальным характером в молодости, кажется, превысил допустимую предельную дозу. Теперь в нем развивается болезное человеколюбие. Еще немного и он начнет вырезать свистульки из бересты и отсылать их голодающим африканским детям, до которых еще не дотянулись материнские руки мадам Пит. Как же звали того бедолагу. Имя у него было такое забавное… Ах, да – Чаки.

А вот о моем соседе Ренате ничего утешительного сказать не могу. Смелый человек, право слово. Я бы наверное не смог так измываться над своими нервными окончаниями. Кажется, его организм уже сам начинает отторгать все что связано с хоккеем и таинственными озерами. Впрочем любопытство, сгубило кошку. Нет? Не кошку? Ринат говорил о каком-то полусгнившем парне со дна. Но, Боже мой, не седьмой же раз подряд. У меня начинают складываться подозрения, что никакого Джейсона нет и в помине.

Именно поэтому я с радостью поддержал пикет, организованный Егором. Надев кепки и вооружившись транспарантами «Дети - цветы, хорроры - дихлофос» и «Поддержим малазийского изводителя» мы около часа нарезали круги вокруг нашего дома скорби. У Егора очень воодушевленно горели глаза.

Впрочем, данная акция ни прошла бесследно для моей измученной души. Всю ночь меня одолевали жуткие кошмары о возвращении телепузиков-убийц из космоса. И в этом кошмаре я глядел в пасть безумию, неустанно повторяющему «Давай обнимемся, Тинки-Винки». Пришлось даже вызывать главврача. Он заверил меня, что все в пределах допустимой нормы, волноваться не о чем и вообще рассказал много интересного и приятного. Уходя, он дал мне диск «Как украсть небоскреб». Разумеется, на его обложке я и пишу Вам сие послание.

Вот и все приключения мои. Надеюсь, на скорое исцеление и нашу с Вами встречу.







- Настасья Филипповна, - вслух поправил Игорь.
- Что?
- Настасья Филипповна была у Достоевского в «Идиоте», а не Наталья.
- Ты сам настаивал на Наталье.
Взгляд Игоря упал на календарь. Невольно цифры сложились в пугающую надпись:

На мгновение Игорь зажмурился, а потом набрал в легкие побольше воздуха…