ПРИМЕСЬ (UPSTREAM COLOR)
2013, США, 96 мин.
Жанр: драма
Режиссер: Шэйн Кэррат
В ролях: Эми Саймец, Шэйн Кэррат, Эндрю Сенсениг, Тьяго Мартинс



Столкнувшись впервые с тем, что вытворяет на экране Шэйн Кэррат, очень трудно заставить хаотично мечущиеся в голове мысли собраться воедино и сформулировать впечатления во что-то вербальное: не то чтобы речевые обороты не складываются в предложения, а скорее буквы – в слова. Но условно действие можно попытаться обвить вокруг центральной сюжетной линии. Так некий ученый умудряется из орхидей выводить паразитов, которые влияют на сознание и нервную систему человека. Безымянный грабитель, приторговывающий ими как ценным наркотиком решает обокрасть случайно выбранную женщину, а осушив ее до капли (в материальном плане), удаляется восвояси. Та, в свою очередь, попадает на свиноферму к ее закадычному владельцу посредством воздействия последнего на тех самых паразитов-червяков чем-то вроде аудио-магнита. Пересадив паразита из ее органа в свинью, фермер вроде бы решает проблему, но вскоре появляются две другие: она вскоре встретит и полюбит также освободившегося от зловредного воздействия психотропных веществ человека, и связь между ней и розовым млекопитающим образуется достаточно плотная. Впрочем, имеет ли это значение? И является ли все вышеперечисленное проблемами?

Если кому вдруг данный синопсис покажется слегка путанным, мало чего объясняющим, то сам фильм, вероятнее всего, промелькнет перед сознанием жутковатым нашептыванием только что освободившегося от смирительной рубашки шизофреника – даже страшным в первые полчаса – а как подобное воспринимает зритель, голосующей долларом (рублем уже, судя по всему, не получится), рассказывать не надо. «Upstream Color», торжество гения-энтузиаста, собиралась на коленке, кропотливо, молекула за молекулой не для того, чтобы ворваться на большие экраны мультиплексов – хоть он и невероятно до подкашивания в ногах красив и настолько же аутентичен – и не в угоду фестивальным жюри, хвалящих сдержанно и через раз бубнящих о Малике. Да, все, что укладывается в эти два часа, действительно с попеременным успехом напоминает то Малика, то Кроненберга, то Каракса (или Годара?): но цитирование здесь либо очень умелое, либо вовсе случайное. По поводу последнего утверждения можно долго неодобрительно качать головой, но Кэррат, киношкол не оканчивающий и слышавший о тонкостях своей профессии лишь понаслышке, да из умных книжек, ни радикал, ни постмодернист, и даже не в полной степени концептуалист. Он, отличник в точных науках, берет от всего понемногу, складывает, вычитает лишнее, решает сложные уравнения – на самые простые темы, вроде любви – словом, оперирует знакомыми до боли элементами так, будто до него этого никто не делал.

В том же «Древе жизни» или «К чуду» экзистенциальный кризис преодолевался через религиозный катарсис, внутренний мир героев требовал скорее не сопереживания, но возможности разогнать свой двигатель до метафизического пространства, Кэррат же элементарно соскальзывает в биохимию. Также ловко совмещая в подобном материале макро и микро, заталкивая нас в почти осязаемую, с любовью созданную вселенную – параллельную нашей – необъятную, исполинскую по своей площади, но в то же время строго подчиняющейся своим законам. Нет вчера, нет завтра, есть только сегодня, только сейчас, постоянное движение вперед, легко уловимое сквозь симфонию образов. Где, между прочим, работа со звуком куда важнее трудов оператора – он играет в картине роль не менее важную, чем та, что у Саймец или Кэррата (да-да, он успевает играть - и прекрасно играть).

И за такую самоотверженность, за стертую грань между неадекватной формой нарратива и вполне себе стройной поэзией Шэйн уже застолбил себе место где-то между Ричардом Келли и Дэвидом Линчем – королями пугающих фантазий. А история о червяке, скрепляющем наши души в единый организм – хотим мы того, или нет – через жгучую боль, чувство отчужденности, растерянности и осознания собственной ненужности в этом или любом другом мире, сама по себе заслуживает внимания. Может, бог – это и вправду такой фокусник-свинопас, извлекающий из самых обычных предметов звучную мелодию. А человек и свинья – два диаметрально противоположных определения, может, не так далеко, как нам кажется, ушли друг от друга: в вопросах, на которые пытается дать ответ Кэррат уж точно.

Александр Гофман