12 ЛЕТ РАБСТВА (12 YEARS A SLAVE)
2013, США-Великобритания, 133 мин.
Жанр: драма, биография, история
Режиссер: Стив МакКуин
В ролях: Чиветель Эджиофор, Майкл Фассбендер, Бенедикт Камбербэтч, Пол Дано, Пол Джаматти



Наверное, ни для кого ни секрет, что тема угнетения чернокожих для Америки — это примерно как обсуждение Второй мировой для Германии. Но в отличие от последнего, этот вопрос всерьез стали поднимать совсем недавно, будто народ наконец-то забыл о негласном табу; так, в прошлом году Спилберг снял консервативный, рассчитанный на награды «Линкольн» (что обернулось уже третьей статуэткой для Дэй-Льюиса), а Тарантино — «Джанго освобожденного», обладающего куда более заметной художественной выразительностью. В свою очередь, для молодого талантливого постановщика Стива МакКуина «12 лет рабства» в какой-то степени личный проект, разумеется, в силу его этнической принадлежности.

Удивительная, полная испытаний жизнь Соломона Нортапа, самый безрадостный промежуток которой автор облек в рамки автобиографической литературы на самом деле не может принести интригу в стройное повествование, потому как финал зрителю хорошо известен еще до начального титра «Основано на реальных событиях». Свободный человек, коварно обманутый, павший жертвой обстоятельств и проданный в рабство, естественно, борется с системой, сломавшей тысячи ему подобных: он не забывает свое настоящее имя, он помнит о своей семье, и самое главное, не теряет надежды — как какой-нибудь Энди Дюфрейн — но за судьбой отдельного индивида МакКуин ловко выделяет целую эпоху, посредством даже не полутонов, а расстояния. Расстояния вытянутой руки, на которое он отстраняется от сюжета; три бунтаря в его карьере, и все бунтуют по-разному (в прошлом фильме Брэндон и вовсе пытается преодолеть чувство стыда от влечения к собственной сестре посредством беспорядочных связей, сравненных там с алкогольным, или наркотическим запоем). И у того же Квентина, отдающего команды по ту сторону камеры, в нарративе не обойтись без самопародийности, постмодернизма, проще говоря, целого багажа с кучей всего внутри.

А МакКуин не был бы МакКуином, если бы за узнаваемым с первых минут отточенным до совершенства почерком не дал бы понять нам всем: это не апелляция к нашим чувствам, а скорее констатация, не репортаж, но прыжок в прошлое. Без карикатурных персонажей, кульбитов, свойственных современным трагедиям о выживании, но что еще важнее, прыжок этот совершен по всем кинематографическим правилам: от картинки, вылизанной с редкой тщательностью большего художника, до циммеровской компиляции, от которой частенько бросает в дрожь — благодаря нему, к примеру, не удастся забыть транспортировку рабов на юго-запад.

Хороших и плохих в сценарии, слава богу, тоже нет. Есть только белые и черные, хозяин — и его имущество. Плантатор Форд, испытывающий сострадание к своим «ниггерам», спасает Соломона от неминуемой гибели, но слышать не желает об ужасном прошлом; белый пьяница при первой же возможности отнесет письмо к герою Майкла Фассбендера (взвалившего на себя непростой образ свирепого собственника, и с легкостью переигравшего в фильме всех остальных) и так далее, и в том же направлении маленькими, но верными шажками.

В сердцах зрителей просыпается не жалость, но сочувствие, ведь вопреки скептическим ожиданиям, действие лишено ходячих стереотипов, а напряжение извлекается не в отдельных сценах, а напористо растет в течение двух часов, чтобы позже вылиться в едва ли не квинтэссенцию постановочного мастерства: недаром съемочной группе пророчат целую охапку наград от Американской киноакадемии. И помимо очевидных фаворитов, типа премии за мощный второй план или главный приз, стоит выделить Чиветеля Эджиофора, старающегося из всех сил не сползти на территорию слезовыжималки, оборачиваясь человеком, который, по его собственному определению, жаждет жить, но не выживать — очень верная установка и с моральной, и с психологической точки зрения.

И даже спрашивая с ленты, претендующей на статус современной классики сразу после выхода объективно, внезапно почти все сходится: внутренний стержень ощущаешь едва ли не нутром, актеры как на подбор выдают мощные образы, драматургию можно сверять по часам. И все же есть ниша, что ему отведена — хоть это и исторический экскурс, и объективный взгляд со стороны (европейской). Чаша весов больше склоняется в пользу настоящего искусства, вычищая каленой метлой меньше всего нужную здесь политкорректность (о политике ни слова) и героический пафос, чем в сторону прямолинейного декларативного манифеста. Но нотки последнего все же разбросаны то тут, то там. Из общего контекста не выбивается, но в масштабе, как и следовало ожидать, заметна каждая деталь.

Александр Гофман