Новинки проката как-то совершенно незаметно превращаются в ретро. Вспомним, что крутили в кинотеатрах 10, 50... 100 лет назад в это же самое время и повздыхаем: как же быстро летит время...


В этой рубрике мы предаемся ностальгическим воспоминаниям, которые делят наших читателей на три категории. Первая категория заметит, что мы рассматриваем какое-то старье (пфф, школоте не понять, – прим. ред.). Вторая категория не поверит, что прошло уже столько лет, ведь мы смотрели эти фильмы впервые еще буквально вчера. Ну а третья философски заметит, что данные ленты, кажется, были с нами всегда. И всегда будут. Ну тут мы уже загнули, конечно – никто не обещает, что рассматриваться будут сплошь легендарные премьеры, на которые нужно молиться.

В конце концов, и 10, и 50, и 100 лет назад в кинотеатрах запросто крутили такую же откровенную муть, что и сегодня.

---

При всей любви к Меттью Перри и в целом неплохой попытке объяснить, что нудным взрослым тоже когда-то было 17 лет в фильме «Папе снова 17», настоящий фурор в марте 2009 года произвёл «Форсаж 4». После прохладной встречи «Двойного форсажа» и совсем уж отмороженного «Токийского дрифта» казалось, что неон и уличные гонки обречены кануть в небытие, как паровозы. Или же продолжать влачить свое существование, чередуя камео Дизеля-Уокера, пока последнее любящее сердце фаната не отомрёт окончательно. Однако кто был в курсе происходящего и знал о возвращении «звёздной» команды с первой (и самой удачной) части, ждали «того самого» «Форсажа». Опасение могло вызвать лишь то, что на посту режиссёра остался Джастин Лин. Но, как оказалось, напрасно.

С новым «Форсажем» о франшизе заговорили снова. И уже пятую часть ждали не так со скепсисом, как с новой надеждой на то, что затянувшийся кризис серии ушёл в историю. Так чем же взял публику «Форсаж 4»?

Прежде всего, контрастом. «Токийский дрифт», несмотря на огромный реверанс в культуру дрифта, для гайдзинов остался кинолентой мало понятной. И если сюжет и обилие дрифта можно было как-то отдалённо оправдать, то вот Ford Mustang с двигателем от Nissan Silvia S15 (а если точнее, то RB26DETT ставился на Skyline), дрифтующий на горном серпантине, взывал к внутренним демонам даже самые любвеобильные сердца фанов «тюнеров» и «маслов».

А тут сходу страсти между Торетто и О’Коннором! И оба жаждут добраться до главы мексиканского наркокартеля! Торетто – ради мести, О’Коннор – ради служебного долга агента ФБР. И всё это верхом на «азиатах» и «американских мускулах», которые рычат, как стадо бизонов. Да, главная битва в тоннелях Мексики выглядит по сегодняшним меркам франшизы скудновато, но зрелищно, а это главное. Пускай и перепрыгивают там на ходу с одной машины в другую, а сюжет, если задуматься, простой набор из клише начинающего сценариста, главное что по эмоциям это был «тот самый» «Форсаж», что и в 2001 году. К слову, недаром на западе фильм назывался просто «Fast and Furious», олицетворяя противостояние «быстрого» героя Пола Уолкера и «яростного» качка Вина Дизеля. Это, как оказалось, то чего хотел зритель сразу после титров в далеком 2001 году. Кому нужны те 17 лет, когда в самом разгаре выяснение на дороге, кто круче – юркий и мобильный тюнер Skyline R34 или старый и неукротимый масл Chevelle.

---

Славящийся эпистолярным стилем написания роман Шодерло Де Лакло «Опасные связи» получил такое количество экранизаций, что из них можно составлять представительный хит-парад. На вершине в таком случае окажется лента 1988 года с Джоном Малковичем и Гленн Клоуз в главных ролях – первосортная классика аристократического интриганства, бережно запечатлённая в плёнке. Однако у того фильма всё же есть недостаток – молодёжи далеко не всегда интересны костюмированные драмы в принципе, хоть десять раз они сильны тонкостью воплощения и убедительностью актёрской игры. Для нетерпеливой аудитории, вкушающей все прелести пубертатного периода, весной 1999-го вышла адаптация романа в современном Нью-Йорке с его избалованными мажорами, наивными лохами, доверчивыми мамочками и спутывающими все планы соблазнительными девственницами.

Безотносительно ленты-предшественницы Стивена Фрирза, а картина с модными в те годы Сарой Мишель Геллар и Райаном Филиппом удалась. Язык постановки максимально доступен, при этом фирменная хитроумная глубина как по лицензии самого Де Лакло никуда не делась. Смазливые актёры подходили на свои типажи изначально, но сумели впитать бессмертный дух коварства и опробовать его в условиях школьной специфики. Наследные носители прославленных фамилий Вальмон и Мартей соревнуются в количестве разбитых сердец и поломанных судеб. У них, что важно, нет с этих многоходовых комбинаций особенного, как теперь бы сказали, профита, но по логике Себастьяна и Кэтрин, день прошёл зря, если кто-нибудь не облапошен.

Возрастная градация фильма высветила проблемы взросления и первой настоящей любви, которые по закону подлости всегда настигают жертву в самый неподходящий момент. И в картине хорошо видна разница между персонажами, когда один понимает, что есть вещи поважнее расчётливых авантюр, а у другой нет иного способа борьбы со скукой. От ментальной схожести Себастьяна и Кэтрин, столь явной в начале фильма, нет и следа задолго до зрелищной развязки, и неизбежно приходит момент, когда зритель мысленно выбирает, на чьей же он останется стороне. Дилемма под стать картине: захватывающая и притягательная. Дневник с компроматом в руках Райана Филиппа и крестик с кокаином на шее Сары Мишель Геллар – в этой хищной парочке особи заслуживают друг друга.

Явная ориентированность на подростковую аудиторию ещё более очевидна, если наткнуться на этот фильм сейчас, но заносить эту особенность постановки в её минусы – кажется очень несправедливым. Уместнее сказать так: лучше смотреть «Жестокие игры» с ещё весьма смутным представлением о том, какими (а подчас и немотивированно) подлыми бывают люди, но поскольку поросль у нас нынче продвинутая, то можно найти и другие поводы к скорому просмотру/пересмотру. Например, насладиться обаянием молодости и периодом блестящих перспектив бывшей «Баффи» и будущей «исчезнувшей» Риз Уизерспун. Девчонки были тогда реально хороши, да и кавалер, признаться, не отстал. Совместная игра золотой, вот уж действительно, молодёжи – ещё одно доказательство бессмертия французского романа XVIII века.

---

Будет некоторым преувеличением сказать, что после феноменального успеха научно-фантастического киберпанка тогда ещё братьев Вачовски, лицо мирового кинематографа изменилось раз и навсегда, но тектонические сдвиги всё-таки произошли. Стоило прогреметь технологии медленно летящей пули, как тут и там образовались деятели, заявившие о своих правах на авторство замирающей камеры. Безвестный режиссёр, архитектор, художник на ТВ – кто только ни пытался пригреться под лучами чужой славы. Чего греха таить, и Вачовски рисковали остаться авторами крутого, спору нет, но единственного триллера «Связь», не доверься им студия Warner Bros. Понятно, что и с Юэном МакГрегором в качестве Нео или Жаном Рено в роли агента Смита картина стала бы совсем другой. Это теперь не имеет значения: «Матрица» – одна из последних в XX столетии бесспорно великих кинопостановок.

Феномен ленты, что проложила дорогу в реальный мир, ныне тщательно исследован. Найдены корни режиссёрского замысла в «Нейроманте», «Бегущем по лезвию» и «Призраке в доспехах». Да и вообще Вачовски мало что действительно изобрели с листа – скорее нашли, приспособили и напомнили, каков он, киберпанк в своём специфическом блеске. Война Избранного против разумных машин – сюжет, избитый со времен «Терминатора», и Нео – не лучшая работа Киану Ривза, однако, безупречный сценарий, продуманные повороты и обаяние реалистичной фантастики заставляют воспринимать «Матрицу» лентой-предсказанием. Это примерно как с романами Александра Беляева, где замечательный советский писатель напророчил множество современных технологий, от мобильных телефонов до трансплантологии. Как знать, быть может, не настолько и невозможна антиутопия Вачовски, если уже сейчас люди приблизились к пику своей цивилизации и при этом не построили общество равноправия и мира для всех и каждого.

Но даже если оставить в покое всю прикладную философию «Матрицы», то перед нами не знающий времени фантастический боевик с не постаревшими ни на день эффектами. Вспомните эпическую перестрелку Нео и Тринити с охранниками в гигантском коридоре – разве сейчас снял бы кто лучше? При этом фильм отнюдь не избавлен от ляпов и технических огрехов – ничто в мире высокобюджетных блокбастеров не идеально. Но выдающаяся кинолента тем и отличается от просто хорошей, что глаза не цепляются за недостатки – они смотрят и наслаждаются зеленоватой картинкой, крутостью сюжета, харизматичными персонажами, наконец. «Матрица» не приоткрывала окошко в новую эпоху – она раскрыла соответствующую дверь нараспашку. Созданная на голом энтузиазме Вселенная и десятилетия спустя поражает свежестью и актуальностью. Фильм можно по привычке назвать современной классикой или ещё как-то в том же духе. Но лучше просто: это «Матрица» – единственная и неповторимая. Последовавшие продолжения – совсем другая история, им громкие слова посвящать необязательно.

---

Прежде чем стать режиссёром Пол Шредер твёрдо и малоинтересно, по меркам драматургии, карабкался «наверх». Сперва вел авторскую колонку в Los Angeles Weekly Press, затем переключился на издание своего журнала Cinema Magazine. Когда этого стало мало, написал и издал книгу «Трансцендентальный стиль в фильмах Одзу, Брессона и Дрейера». Последним этапом сближения с кино стал выход скорсезевского «Таксиста», где он выступил в качестве сценариста. А пару лет спустя он уже срежиссировал социальную драму «Синие воротнички» про тяжелые будни рабочих с автозавода «АМС».

Новая кинолента «Харкор» продолжает социальную тему, но в иной плоскости. Теперь для этого выбрана действительно харкдкорная тема секса. И рассматривается она отнюдь не в контексте продолжения рода. Главный герой – тихий религиозный семьянин из американской глубинки, у которого пропадает без вести несовершеннолетняя дочь. В ходе расследования её находят на киноплёнке с любительским порно. Отправляясь на поиски дочери в лоснящуюся от пороков солнечную Калифорнию, герой, а с ним и зритель открывает шокирующую завесу молодёжи конца 70-х.

Чтобы понять чем так примечателен «Хардкор», важно понимать, чем жил мир во времена не то что до интернета, а даже до VHS. Чтобы посмотреть фильм «с клубничкой», нужно было идти в специальный кинотеатр (и не во всех можно было отгородиться! – прим. ред.) или за монетки в кабинке наблюдать за голой барышней через стекло. А журналы… Скажем так, Hustler тогда уже был. И вот эти доведённые до гротеска клише бабушек с лавочки про «проституток» и «наркоманов» Пол Шредер сваял в одном большом чане и вылил на бедного папу, а заодно и на зрителя. Благо, выбранный на роль отца Джордж Кэмпбелл Скотт («Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу», «Паттон») – натура хоть и непубличная (чего стоит отказ от «Оскара» за роль Паттона) и с характером, но к своей роли он подошёл с присущей ему дотошностью.

Но и помимо этого не сказать что «Хардкор» нелеп. Режиссёр очень тонко подходит к вопросу морали, толком не поясняя что есть хорошо, а что плохо. Впрочем, сегодня с такими сайтами, как Kink или Pornhub, невозможно отделаться от мысли, что «Хардкор» в плане большого претендента на серьёзное кино смотрится так же наигранно и неестественно, как и любительское порно, снятое на 8-миллиметровую камеру.

---

На вопрос о том, решился бы он на съёмки ещё одной аналогичной картины с Мэрилин Монро, Билли Уайлдер отшутился с сарказмом старого путешественника. Мол, на такое безумие можно пойти лишь раз в жизни. Всё верно, другого шанса не представилось ни режиссёру, хотя в его портфолио впоследствии появлялись значительные работы «Квартира» и «Аванти!», ни звезде, отчаянно противившейся вновь примерять амплуа стереотипной блондинки. Последний аккорд, впрочем, прогрохотал таким салютом, что отголоски слышатся и спустя 60 лет. И не только благодаря композиции «I Wanna Be Loved by You». Фильм и в целом ничуть не утратил способность преображать чинные посиделки в сочащиеся весельем мероприятия. На диво сказочная история восхищает мощью своей наивности, перед которой пасует любая логика. Сотню раз за сеанс тянет воскликнуть: «Ну, как этих горе-музыкантов не раскрыли! Почему все вокруг слепые?» А это и есть магия старого кино. Какое обычно заслуживает исчерпывающей характеристики «так больше не снимают».

Сложные обстоятельства появления фильма и производственный ад его создания с высоты прошедших лет не кажутся чем-то необычным. Напротив, в наш пресыщенный век мы привыкли к звёздным капризам и разного рода кривотолкам, которые, конечно, могут сработать будущему фильму в плюс, но если качество его подкачает, то и скандальность оказывается бессмысленной. С величавой чёрно-белой классикой Билли Уайлдера получилось несколько иначе: все мучения, споры и проблемы обернулись грандиозным успехом. Вообще парадоксально, что столь лёгкая по настроению картина добилась таких почестей. Выходит, зрителя вовсе необязательно интриговать драмой и держать нервы натянутыми в ожидании шокирующего эпизода. И смерть в кадре может смотреться вполне безобидно, если по заслугам получают окарикатуренные гангстеры. На первом плане азарт и веселье, любовь и доверие, смекалка и решительность.

Кажущаяся простота и нарочитая небрежность не должны вводить в заблуждение: лента – образец солидного и продуманного исполнения. Билли Уайлдеру очень пригодились наработки с «Сабриной», где он научился смешивать романтическую мелодраму и задорную комедию в правильных пропорциях, а Мэрилин Монро до съёмок «В джазе только девушки» вообще не снималась два года. Фильм тяжело дался его создателям, но так и нечто по-настоящему значительное всегда слагается из малозаметных на первый взгляд мелочей. Людям приходится чем-то жертвовать, совершать ошибки, надеяться на удачу и, конечно, использовать накопленный опыт. Без риска никуда, но в картине не случайно столько пародийных криминальных разборок со стрельбой – побывав на волосок от неминуемой гибели, люди охотнее решаются на неординарные поступки, будь то переодевание в женщин или признание той единственной, за которую бы отдал жизнь. А награда за символический выход из зоны комфорта давно получена, и блеск её всё так же ослепителен, каким был шестьдесят лет назад.

---

Следующая остановка, март 1949 года. Пока жителей Прибалтики массово депортируют в Сибирь в ходе операции «Прибой», жители Швеции и Франции выстраиваются в очереди на вечерние киносеансы. И поводы более чем весомые.

В случае со Швецией, речь о премьере «Тюрьмы» видного драматурга и начинающего режиссёра Ингмара Бергмана. Помимо постановки, Бергман отвечал за сюжет, а благодаря пронырливости продюсера Лоренса Мармстедта, «Тюрьма» не была скована жёсткими финансовыми рамками, что позволило раскрутиться авторской киноленте на полную катушку. По сюжету, с местным режиссёром делятся «гениальной» идеей для фильма: будто ад приходит на Землю, но ничего не меняется. Местный сценарист в исполнении Биргера Малмстена, прежде игравший в фильмах Бергмана, с радостью подхватывает идею и даже находит готовую героиню – местную жрицу любви, которая под давлением жениха и сестры занимается противозаконной деятельностью. Но последующая череда решений и трагедий «героини» открывают нам трагическую сторону жизни, которую с лёгкостью можно принять за ад на Земле. Творческая свобода Бергмана раскрыла особый взгляд на «нуарный» жанр с интересной подачей сюжета. Сегодня бы «Тюрьму» Бергмана назвали арт-хаусом.

А вот француз Анри-Жорж Клузо, пережив запрет на съёмки (см. «Что смотрели» за октябрь 1943 года), успел напомнить о себе кинолентой «Набережная Орфевр» (1947). Но настоящим «камбэком» для режиссёра стала «Манон». И дело даже не в «Золотом льве», которым позже киноленту отметили на «Венецианском кинофестивале». Клузо взял сюжет некогда нашумевшего романа «История кавалера де Грие и Манон Леско», перенёс место действия на окончание Второй мировой войны и приправил всё фирменным привкусом фатализма. Главный герой – солдат Французского Сопротивления – встречает красавицу Манон, которую обвиняют в коллаборационизме. Между молодыми вспыхивает страсть и они сбегают в только что освобождённый Париж. Но вместо счастливой истории – нищета и куча ошибок. Манон быстро становится любовницей короля «чёрного» рынка, а главный герой во имя любви и жажды Манон к роскоши ступает на преступную стезю.

В свое время роман запрещали всеми средствами, но подпольные читатели восторгались им. Кинолента вызвала схожие чувства. Первоначальный кинопрокат обернулся 3,4 миллионами зрителей. И успех был вызван отнюдь не провокационным сюжетом или красотой дебютантки Сесиль Обри. Анри-Жорж ещё в «Вороне» дал понять, что каноничное «быть как все» с роковыми блондинками и крутыми парнями не для него. Хотя «Манон» сохраняет условности нуара, но делает это так, что на фоне даже голливудских эталонов кинолента не теряется. Манон-героиня не типичная роковая девушка, повелевающая сердцем своего путника. Её легко осуждать и Клузо не призывает зрителей к пониманию её сущности (где-то неподалеку медведь выглядывает из кустов). Здешняя Манон роковая, но парадоксально больше вызывает жалость, чем ненависть. Её суженый вроде и кажется бесхребетным влюбчивым глупцом, но готов пожертвовать всем. Это любовь и она – центральная линия сюжета. И то, с какой убедительностью Клузо перенёс роман в XX век, только усиливает впечатление что это не просто очередной представитель «нуара». Это чья-то жизнь, которая утекла и сгинула в песках времени.

---

Пропаганда и советские фильмы – такие же неотъемлемые понятия, как портрет «вождя» и кабинет члена ЦК КПСС. Вышедший в марте 1929 года «Новый Вавилон» не исключение. Центральная тема киноленты – трагическая участь Парижской коммуны на излёте франко-прусской войны. Кто не в курсе, именно Парижскую коммуну принято считать первым примером диктатуры пролетариата. А тот факт, что в итоге коммуну растоптали и Париж вернулся в прежний «буржуазный» строй только добавляет этой истории привкус несправедливости. Особенно, если целевой аудиторией выступают жители СССР. Впрочем, масштаб противостояния не мог обойтись без личностного конфликта. Им стала трагическая развязка любви, которую вынужденно разорвала стена противостояния.

За постановку отвечали ФЭКСы, если кратко, и фабрика эксцентричного актёра, если полно. По факту, небольшая киномастерская во главе с Григорием Козинцевым и Леонидом Траубергом. Они же выступили режиссёрами «Нового Вавилона». Театральное прошлое позволило грамотно разыграть партию контрастов между «праведным» трудом и «распутным» богатством. В том, как чётко очерчивается линия между «хорошо» и «плохо» угадывается влияние западных постановщиков, в частности Дэвида Уорка Гриффита (см. «Нетерпимость» в «Что смотрели» за сентябрь 1916 года) и, как ни странно, Чарли Чаплина. Самое главное, что открытым текстом никто об этом не говорит, но подача подталкивает даже самого неискушённого зрителя, восхищающегося французскими духами, на мысль о несправедливом отношении буржуа к рабочему классу..

Разумеется, такой масштабный эпик не мог обойтись без внушительного музыкального сопровождения. Да и сокращающийся век немого кино как бы намекал, что либо сейчас, либо уже никогда. А то, что Дмитрий Шостакович (да, тот самый «Композитор Юрий Шостакович» из «Дня радио») на момент сьёмок был членом ФЭКСов не оставляло вариантов. На двух предпоказах Шостакович лично исполнял все партии за фортепиано. Однако пропагандистская система потребовала цензуры и как-то так вышло, что с купированием киноплёнки ушла и вся музыка – место виртуозного фортепиано занял оркестр. Впрочем, главной цели – сорвать овации на премьере в Ленинграде – это не помешало. Такое оно, всевидящее око пропаганды.

Александр Колесников,
Ярик Ленциус