Рок-музыкант и режиссёр Роб Зомби не просто удивительно похож на Никиту Джигурду, но ещё и довёл приёмы Тарантино до полного трэша, снял ремейки «Хэллоуина» Карпентера и подружился с Макдауэлом.


Как и многие годы «до», 2019-й не может обойтись без своего Апокалипсиса. Но в отличие от разбитых ожиданий прошлых лет очередной вселенский финал грозится оправдать по крайней мере эстетские надежды. Недаром его обещает уже культовый хардрокер и хоррор-мейкер Роб «Зомби» Каммингс.

«Дьявольские отбросы», и они же по совместительству – самая пасторальная семейка Файрфлай, возвращаются из Ада, чтобы вновь показать мастер-класс по похищению фанатских сердец, а заодно всех прочих частей тела своих же злосчастных противников. И, возможно, передать милый привет от Майкла Майерса, в прошлом году также возвратившегося на наши экраны. Да, в последнем событии ключевая роль принадлежала уже отнюдь не Робу Зомби, однако, мало кто представляет последнего вне ареола двух дилогий – «Дома 1000 трупов» Файрфлаев и «Хэллоуина» с участием Макдауэлла. Зато многие зададутся вопросом: если первая дилогия в 2019 году грозится стать трилогией, то почему бы старине Робу очередной раз не воскресить Майкла?

Тем более, как кажется, последний всегда присутствовал в его творчестве. В мультфильме на основе авторских комиксов Роба «Призрачные миры Эль Супербисто» Майкл переходит дорогу во время разъездов сметливого рестлера, отправившегося вместе со своей сексапильной помощницей и котёнком в трусах на разборку с самим доктором Сатаной. Попутно Майкл начинает серию своих похождений легендарно неубиваемого серийника в тот день, 30 октября 1977 г., когда в гости к Файрфлаям, польстившись на прямо-таки убийственную (и в прямом смысле) красоту злодейки-приманки «Малышки» Шери Мун попадают их первые жертвы. Хочется верить, что и на концертах Зомби Майерс маячит где-то за кулисами сцены своего приёмного папаши (если родным считать всё же Карпентера).

Потому что всё возможно в художественной Вселенной Роба: мире, где музыка рушит все границы, не остаётся никаких запретов. Не случайно его фильмы – в особенности «Повелители Салем» – иногда называют разросшимися клипами, а эпопея «Дом 1000 трупов», точнее его кроваво-милых обитателей, началась как раз с названия одиннадцатого трека второго сольного альбома «Зловещих побуждений» (The Sinister Urge): Сlip doing creep, как говорится.

В этом антураже не случайным выглядит и то, что биография страшного сказочника современности, символично родившегося 12 января, в День рождения Шарля Перро, началась в самом «ведьминском» штате Штатов – Массачусетсе. Именно здесь один мальчик, похожий на юного Чарли Мэнсона, чью биографию он запоем читал после не слишком усердно посещаемых уроков (а, повзрослев, даже рисовал себе на лбу перевёрнутый крест в подражание членам семьи-секты), на всю жизнь сохранил очарование культурой ужасов. Мечта снимать хорроры, а заодно спеть с Эллисом Купером и Оззи Осборном (к слову, тоже сбывшиеся) пришла к нему как раз в те годы, когда юный Роберт забирался в открытый кинотеатр автомобилистов и часами прятался в кустах, чтобы смотреть фильмы типа «Зомби», «Техасская резня бензопилой» и «День матери».

Успешно бросив Колледж изобразительных искусств, будущий музыкант отправился на поиски счастья в большие города – Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Там, чудом пережив трагическое землетрясение 1994 года (ставшее для Каммингса личным опытом смерти и апокалипсиса), он нашёл вполне достойные занятия грузчика и разносчика, чередуя их с рисованием не очень приличных комиксов про Супербисто. В дальнейшем это породило легенду о начале его творческого пути в качестве арт-директора порнографического журнала.

Подлинным же трамплином наверх стала созданная им группа (а точнее её третий альбом La Sexorcisto: Devil Music Volume One) «Белый зомби» (White Zombie), названная в честь фильма с самым заслуженным американским «Дракулой» Белой Лугоши в главной роли. Не лишним будет вспомнить, что и песня Dragula – уже из сольного альбома Роба Hellbilly Deluxe – стала его лучшей работой.

После распада группы Каммингс впервые вплотную подошёл к кинопроизводству – экс-солист принял участие в написании сценария для триквела «Ворона». Работа выдалась изнурительная: за полгода, как вспоминает Роб, было обработано более 900 вариантов сценария. Закончилось же всё весьма плачевно – резюме к работе Роба стала фраза: «Послушай, парень, этот фильм – настоящее дерьмо!». «Ворон 3», уже без участия Зомби, всё же вышел на экраны и с треском провалился. Видимо, такова была загробная месть Брэндона Ли.

Этот удар судьбы заставил Каммингса вновь вернуться к музыке и начать сольный проект под оставшимся от названия предыдущей группы псевдонимом, вместе с бывшим ударником Джоном Темпестом и бывшим скандально известным участником Motley Crue Томми Ли (вскоре после этого скончавшимся). Результатом работы стал блестящий альбом Hellbilly Deluxe, который иногда называют пиком творчества музыканта. Но впереди будут выступления с Купером и Осборном (ему Роб снимет клип Dreamer), а заодно знакомство и почти легендарный кавер на The Beatles c Мэрилином Мэнсоном (что не помешает Робу сманить у последнего одного из его лучших гитаристов – John 5). В настоящее время смесь хэви-металла и индастриала стала визитной карточкой Зомби для рок-фанов, но его кинематографическая известность оказалась еще шире.

* * *

В 90-е годы зрители «Кабельщика» с Джимом Керри и представить не могли, что саундтрек к кривляньям неподражаемого комика писал будущий режиссёр, тот самый, что – опять же в будущем – оспорит монополию на грайндхаус у самого Квентина Тарантино. Хотя и продолжит считать себя его верным учеником. Во-первых, поучаствовав в проекте Тарантино и Родригеса «Грайндхаус» с фейковым трейлером «Женщины-оборотни СС» (ради съемок коего даже сумев уговорить маститого актёра немецкого происхождения Удо Кира преодолеть личное табу – впервые в жизни надеть нацистскую форму не для комедийной роли). Во-вторых, своеобразно «отомстив» главному недругу Тарантино – Роджеру Эйвери – сняв пародию на самую неудачную сцену «Убить Зои», где герои занимаются сексом под «Носферату» Мурнау (эту отсылку зритель обнаружит в последней работе режиссера – «31: Праздник смерти»).

Киноуспех пришёл к Робу неожиданно: с началом истории Файрфлаев. «Дом 1000 трупов», самая известная работа Роба Зомби, представляет собой дилогию про семейку харизматичных уродов. Их история в середине 2000-х прошла путь от фильма про «дурное» место к нетипичному роуд-муви, что у истинных фанатов ассоциируется ещё и с песней Free Bird от Lynyrd Skynyrd. Первая часть усилиями киноведа Кирилла Разлогова появилась на XXV Московском кинофестивале 2003 г., вызвав там фееричный баттхёрт ура-патриотической общественности, завершившийся запретом на прокат фильма в Белоруссии.

Общественность заклеймила киноподелку Зомби в качестве символа уже окончательно загнившего Запада (хотя такая оценка символизировала скорее угасание свободы слова в родных пенатах). Более лояльный к творчеству зарубежного рокера отечественный рокер Александр Скляр, представляя «Дом 1000 трупов» в своей авторской программе «Другое кино. Страх», назвал его воплощением истинно американской фобии – боязни клоунов, родившейся из ритуалов прошлого (где присутствовали шаманы с раскрашенными лицами), и из современного смакования злодеяний Джона Гейси, Джокера и Пеннивайза Стивена Кинга.

При этом в фильме отметилась своей предпоследней ролью – в роли кровожадно-домовитой Мамаши Файрфлай – звезда хорроров 80-х Карен Блэк. Да и сам фильм – в отвлечении от психоаналитических, исторических, патриотических и прочих прочтений – на самом деле явился хорошей реминисценцией творчества киномясников прошлого, подарком не столько разномастным маньякам (хотя и им тоже), а скорее ценителям классического ужаса, ещё не погрязшего в коммерческих штампах. Всем поклонникам низкобюджетных эксплотейшн-фильмов 70-х – начала 80-х, для которых ушедшие времена кинотеатров «грайндхаусов», некогда взрастивших стиль Тарантино, стали целой эпохой, последней страницей подаренной 60-ми творческой свободы.

В дальнейшем ставший веганом и полностью отказавшийся от мяса, Роберт Каммингс всё же не перестал показывать кровь и мясо на экране. Так о судьбе хоррора в современности поведает вторая, вышеупомянутая дилогия конца 2000-х – «Хэллоуин».

Тернистый путь, пройденный первым фильмом о вновь возвратившемся Майкле Майерсе перед выходом на экран (и о чем «25-й кадр» уже писал) не помешал маститым критикам ругать ремейк самым необыкновенным образом, обвиняя новоявленный «Хэллоуин» в том, что это не ремейк «Хэллоуина», а фильм Роба Зомби. Что аскетичного фанатика Лумиса сменил Лумис прагматичный, неудачливый и похожий на Малькольма Макдауэлла. Что вместо абстрактного неубиваемого Майерса на экране показали вполне себе заурядного психопата из семьи «белой рвани». И даже, что из героев никого не жалко.

Зомби ответил на претензии иронично (а в чём-то и самоиронично): в картине можно увидеть кадры из первого «Нечто» 1951 г., чей ремейк у Карпентера с течением времени стал культовым фильмом, при том, что последний также очень далеко отошел от кинематографического и литературного оригиналов. Впрочем, похоже, вопрос необходимо ставить не в плоскости свободы творчества: Майерс начала 70-х с романтизацией шизофрении и обещанием раскрытия тайных глубин человеческой психики и Майерс конца 2000-х с популярностью психопатии и погрязшим в салонных клише психоанализом – персонажи разные. И за одной и той же маской прячут разные начала, а точнее разные эпохи. Мир Джона Карпентера выступал царством бесконечных мрачных аллегорий, мир Роба Зомби – это обитель чистых средств и форм, данных в самых необычных сочетаниях от постмодерна.

Действительно, киномир Роба Зомби – это, в сущности, комикс, игра для взрослых, уставших от однообразного течения жизни. «Я стал бунтарём и начал находить счастье в том, что не находит объяснения… [Чтобы] вырваться из толстой ржавчины, покрывшей нашу жизнь, из культуры механического воспроизводства», -– говорит в «Доме 1000 трупов» своим жертвам Отис Дрифтвуд в исполнении Билла Моусли. По-своему об этом поведает и озвучивавший Супербисто комик-стендапер Том Папа (ему Зомби посвятит одну из своих самых необычных работ уже следующего десятилетия – «Вживую в Ньй-Йорке»). Том Папа шутит на бытовые темы – от работы до семейных отношений, смеётся над рутиной: в ней погрязли современные Штаты, но к ней же Америка, наигравшись в «гротески и арабески» протестных времен и накурившись в молодые годы марихуаны, привыкла возвращаться. И никто лучше повзрослевших детей не знает, какой жестокой и жуткой становится игрушка, когда игра закончена: потому так смешат фильмы Зомби, и так ужасает их буквальное прочтение.

* * *

Сегодня творчество Роба Зомби невозможно представить и без его личной музы Шери Мун: она всегда рада участвовать в проектах мужа, хотя в обычной жизни предпочитает фильмам ужасов историческую драму. Ей уже довелось побывать обворожительной злодейкой – Малышкой Файрфлай – с минимумом одежды, но в ковбойской шляпе, целовавшейся с трупами и пополнявшей их коллекцию. Затем – замученной жизнью стриптизёршей и мамой самого милого, хотя и несколько туповатого, ребёнка-убийцы Майкла. А после этих ролей – принять участие в реконструкции ведьмовского шабаша в «Повелителях Салема» в образе неожиданно скромной рокерши-интеллектуалки Хейди, которую так и хочется сравнить с повзрослевшей Хейли «Американского папаши», и которая, ничуть не наученная горьким японским опытом просмотра загадочных видеокассет, решила прослушать не менее загадочную пластинку. Благодаря чему за 7 дней превратилась в невесту Сатаны, а зрителям подарила тонкую аллюзию на «Сияние» Стэнли Кубрика – как и в случае помешательства Джека Торренса, её нисхождение в иррациональную бездну продиктовали угрожающие инфернальные силы.

Под стать фильму оказался и вышедший с ним почти одновременно очередной альбом Роба Зомби The Electric Warlock Acid Witch Satanic Orgy Celebration Dispencer, чей главный хит The Life And Times Of A Teenage Rock God словно бы отсылает к бодрому музыкальному зачину начала 2000-х.

О Кубрике напомнит и последняя на сегодняшний день киноработа Зомби: снятый благодаря сбору фанатских средств (методом краудфандинга) «31: Праздник смерти». В нём та же Шери Мун в роли положительной, пускай и в меру развратной героини, пытается дать отпор убийцам-участникам дьявольской игры. Заведует ей персонаж Макдауэлла, похожий на постаревшего, но не исправившегося (чем фильм отличается от романа Бёрджеса) Алекса из «Заводного апельсина». И решившего на старости лет тряхнуть старым-добрым ультранасилием в компании викторианских дам и законченных психопатов, не лишённых чёрного юмора («Что отличает лук от проститутки? – Когда я режу лук, я плачу»). Не стоит и говорить, что жертвовавшие свои деньги фанаты остались довольны.

При всём этом и, наверное, к огорчению многих верующих, Роб Зомби – тоже верующий христианин: и с Шери Мун он венчался в церкви, и, как человек религиозный, мечтает о самом заветном и долгожданном – ослепительном сиянии Апокалипсиса. Подобный финал и должен порадовать зрителей в этом году, в третьей части франшизы о Файрфлаях.

Кроме того, ещё раз заметим, что творческий почерк Зомби – это стиль завершения 60-х. Во всех интервью режиссёр принципиально открещивается от любого образа «борца с Системой»; его творчество скорее можно прочесть как почти элегическое напоминание о времени такой борьбы. Апокалипсис от Роба Зомби, если отбросить кровавую мизансцену и трупный антураж – последняя вспышка ушедшего десятилетия, напоминание о моменте откровения, когда всё казалось возможным. Да, современники подчас обвиняли рок в том, что он звучит как забвение идеалов. Спустя годы можно сказать иначе: подлинный рок звучит как элегия по временам необузданной свободы.

Погружение в киномир Роба Зомби служит именно этой цели: вновь почувствовать веяния прошлого, когда грайндхаусы были не только часть повседневного городского ландшафта, а фоном творческой молодости аффективного кинематографа. Когда монстр Голливуда ещё не задавил малобюджетное кино, а коммерческий формализм крови и мяса в фильмах категории B ещё слабо претендовал на полный контроль над аффектом. А потому последний обретал непредсказуемый, революционный характер в унисон тогда ещё неподконтрольной музыке рок-гитар.

Опасно забывать об этом, и на фоне надвигающегося забвения старина Роб делает то же, в чём некоторые левые интеллектуалы России видят скрытую глубину творчества группы «Ленинград» – романтизирует безысходность капитализма. Впрочем, Роб всё же идет чуть дальше Шнура, предлагая усталому обывателю совершить свой личный апокалипсис. Хотя бы ненадолго поучаствовать в рок-путешествии в сказочно-жуткий лес на встречу с ведьмами и побывать в осовремененной сказке Перро. Здесь Майерс никогда не умрёт, а повзрослевший Алекс вспомнит момент свободы выбора между добром и злом из своей юности (а она выдерживает сравнение с унылой зрелостью, где рутина лишает такого выбора и тем становится не менее страшной).

И если даже рок умер – с чем, конечно же, можно поспорить – сейчас он точь-в-точь как бессмертный Майкл Майерс и благодаря таким творцам, как герой данной статьи, ведёт весьма активную загробную жизнь. Представить которую без Зомби (равно как и без зомби) уже попросту невозможно.

Сергей Фоменко