ГРОЗНЫЙ, ЛУНГИН И ИХ НАРОД

ЦАРЬ
Жанр: драма, история
2009, Россия, 116 мин.
Режиссер: Павел Лунгин.
В ролях: Петр Мамонов, Олег Янковский, Юрий Кузнецов, Александр Домогаров, Вилле Хаапасало

ОЦЕНКА: 3,5

После неровного «Острова» многие ждали от главного популяризатора православных ценностей в отечественном кинематографе чуть ли не откровения. Еще бы, режиссер замахнулся на одну из самых одиозных личностей в русской истории - Иоанна IV. Лента «Иван Грозный и митрополит Филипп», для простоты зрительского понимания переименованная в «Царя», не могла на выходе избежать сравнений с картиной Эйзенштейна. Получившего, между прочим, за первую часть Сталинскую премию, а за вторую впав в немилость к Иосифу Виссарионовичу. Павлу Лунгину подобная участь изначально не грозила, да и масштаба эйзенштейновской ленты он не добивался.

1566 год, царь Иван призывает во главу православной церкви друга детства Федора Колычева (впоследствии митрополита Филиппа). Вокруг бушует опричнина. Если в «Острове» Лунгина интересовало искупление человеком сугубо своего греха, то в «Царе» эта тема предстает в более масштабном и развернутом виде. Человек в своем перманентном выборе так и остается в одиночестве, а вот количество грехов, необходимых к отмолению, на квадратный сантиметр души резко увеличивается. Но такова природа власти, столь манящей и притягательной. Упоительной, но дарящей взамен беспокойство и одиночество.

Грозный Лунгина предстает параноиком, окруженным верными псами, творящими бесчинства под видом борьбы против так называемых врагов. Причем это даже сложно назвать борьбой с инакомыслием, подобно той, что проходила в средневековой Европе. Процесс кровавого крестового похода против своего народа у Грозного поставлен на более широкую ногу. Царь казнит и жалует с исконно русским размахом. В противовес Ивану IV есть митрополит Филипп, постоянно призывающий монарха прекратить насилие.

Конфликт между светской и духовной властью здесь просматривается мельком и не несет большой идеологической нагрузки. Царь и митрополит здесь больше как два образа мышления, две философии, две разные веры, дьявол и святой, гуманистические идеалы эпохи Возрождения и телесно-духовные жестокости темного средневековья. Столкновение азиатского и европейского. Впрочем, Филипп не претендует на первенство и роль Бога на земле, оставляя этот крест Грозному.

Несмотря на бесчинства царя, чья власть, скорее всего, не от Бога, а от сатаны, мировоззрение режиссера довольно архаично и гораздо ближе к дрейеровскому («Присутствие Бога свидетельствует о присутствии Бога»), нежели к бергмановскому («Отсутствие Бога свидетельствует о присутствии Бога»). И пусть на земле творится беззаконие, сверху все равно снизойдет благодать на истинного русского праведника (благо в таких спорных моментах Лунгину хватает такта не уходить в полнейшую клюкву, как это получилось у создателей «Адмирала»). По версии Павла Лунгина, вера на Руси предстает неким симбиозом язычества и православных канонов, иначе объяснить существование Ивана Грозного было просто невозможно. В этом и кроется весомый минус картины, который может перевесить все плюсы.

Постоянно молящийся, раздавленный бременем власти, недрогнувшей рукой карающий тысячи людей, царь очень похож на тот образ, что привыкли рисовать в своих головах обыватели. Иван Грозный в недавнем всероссийском опросе «Имя России» обошел в итоге почти всех значимых самодержцев, кроме Петра I. Лунгин не решился изменить в общественном сознании образ правителя. Объясняя жестокость последнего особенностями веры и его природной подозрительностью, прикрывая свою нерешительность идеально снятыми Томасом Стерном кадрами зверств Грозного. Заклеванный критиками и зрителями Оливер Стоун в «Александре» рискнул пойти на большее в трактовке устоявшегося исторического образа известной личности. Поэтому картина россиянина, заигрывающая с сознанием зрителя, оказывается куда более опасной и законспирированной, нежели наивные прозападные продукты типа «Адмирала» и «Сибирского цирюльника».

Лишенный внутреннего накала, вкупе с философией трилогии о власти Сокурова и детального исследования процесса перерождения из правителей в тиранов Эйзенштейна, «Царь» на поверку оказывается довольно специфическим зрелищем, с красивой картинкой с одной стороны и слабым идеологическим наполнением с другой. Вероятно, Павел Лунгин не захотел проводить параллели с современностью, как это сделал его великий соотечественник, дабы не ссориться с сегодняшней властью. Но, что более вероятно, режиссер снял свою картину для западного экспорта, полностью вынув из фильма духовную субстанцию, подменив ее на яркие «псевдорусские» (хоть и очень похожие на настоящие) картинки. Тем самым продолжив заигрывать с плебсом (только на этот раз более изощренно), оставаясь при этом вхожим как в отечественные государственные хоромы, так и в западные дворцы.

Безмолвствует в конце картины народ, молчит он и в залах кинотеатров, чтобы потом говорить на каждом углу о возрождении отечественного кинематографа и с рабской преданностью мечтать о том светлом дне, когда у России снова появится такой же уверенный и твердый правитель, как и Иван Грозный. И им совершенно невдомек, что кровь невинно убиенных тиранами людей снова заструится по ступеням трона. Не убить у русского человека веры в доброго и всемогущего царя. А что способен натворить этот царь (помазанник божий, и это не может не греть душу исконно русских, верующих в него только по картинкам), люди привыкли лицезреть только в кинозале.

Впрочем, глупо позиционировать Лунгина как спасителя Отечества: семена зла начали прорастать у него еще на почти безлюдном острове. А при скоплении народа взошли и принесли первые и вполне ожидаемые плоды.

Сергей Сысойкин