ФИЛОСОФИЯ ПРОЗЯБАНИЯ В ПОЕЗДАХ

ПРЕДЕЛ КОНТРОЛЯ) (THE LIMITS OF CONTROL
Жанр: драма, криминал
2009, США-Япония-Испания, 116 мин.
Режиссер: Джим Джармуш
В ролях: Исаак Де Банколе, Тильда Суинтон, Гаэль Гарсия Берналй^ Пас де ла Уэрта, Джон Херт, Билл Мюррей

ОЦЕНКА: 3

Сторонник релаксирующих тибетских практик и не слишком общительный негр (Банколе), лицом похожий на статую моаи, получает странное задание показательно посещать кафе и башню, пару дней ждать прибытия скрипки и относиться к происходящему субъективно. Для выполнения он в срочном порядке отправляется в Испанию и в номере отеля находит голую женщину с пистолетом и сосками, смотрящими в разные стороны (Уэрта). Не совсем ясна та степень бытия, в которой женщина пребывает - может, просто эротический сон, - но сексом она подозрительно предлагает заняться сразу. Герой объясняет, что на работе не положено. Даму, правда, на улицу гнать не торопится. Из предательских синопсисов зритель уже знает, что негр - наемный убийца.

Казалось бы, кому-кому, а Джармушу не получится поставить в укор даже то, что лучшее в его фильме - виды из окна поезда, потому что именно там и должна оказаться суть всего происходящего. Однако вот оно, своим визуальным совершенством исчерпанное кино, упрямо, то есть исключительно на правах досадной помехи проталкивающее во главу угла привычный режиссерский символизм в непривычных для него масштабах, совсем не в тех сценах, которыми любуется зритель. Сначала только голая женщина кажется чем-то нарочито неясным, галлюциногенным, но потом ее догоняет и весь фильм в целом. За атмосферу без тени смущения здесь отвечают спичечные коробки и бумажки с непонятными записями (пароли, шифры?), образ главного героя, кажется, позаимствован из другой работы Джармуша «Пес-призрак», но лишен практически всего колорита и юмора, а главную идею, собственно, проталкивают силой чудовищных откровений наподобие «реальность случайна».

Герои у Джармуша теперь чересчур прямо говорят о том, что раньше доносилось до зрителя почти поэзией, и это еще возможно было бы принять за развитие, за искренность с публикой, если бы существовал какой-то намек на отказ от поэтичности, но его нет. По сути, современный Джармуш относится к Джармушу прошлому как плохие стихи к хорошим, а не как прямые тезисы к праздности искусства; режиссер пытается сразу быть и сомнительным философом, и занудным воспитателем, без пяти минут Аронофски. Его вербальная ирония, мотив трогательного общения героев на разных языках, например, здесь повторяется безвкусно: если раньше говорили про мороженное, то теперь, простите, о смысле и устройстве мира. Берналь в образе ленивого мексиканца-пацифиста, ограничившись рамками двух-трех фраз, вообще проповедует Кастанеду, Суинтон в неказистом белом одеянии - удовлетворение интереса к истории предков посредством старого кинематографа, а Мюррэй, самая популярная трактовка персонажа которого почему-то сводится к борьбе с материализмом в себе, показан пусть забитым и мелочным, но все-таки противником плодов современной культуры и науки.

Оригинальность главного персонажа, кроме привычного сценарного образа западного преступника с повадками принципиального восточного мудреца, достигается неизменным заказом двух кружек эспрессо вместо одной, а мораль освобождения национальной самоидентификацией посредством костюма с родной символикой. «Предел контроля» по стилю очень прямолинейное и показательно философское роад-муви, там большую часть времени занимает дорога, и ощущения от просмотра действительно как после долгой утомительной дороги. Какой-то умник однажды сказал, что не важен пункт назначения, важен сам путь к нему. Судя по увиденному, не всегда. И если уж по прибытии разрешаешь героям, убийце и жертве строго художественно повести мудрую беседу о высоком, пусть в следующий раз это будет интереснее, чем, скажем, у Джона By.

Антон Минасов

ЕСТЬ МНЕНИЕ...

Лакмусовая бумажка для человеческого разума. В том вся и прелесть, то таинственное очарование фильма, что каждый видит в нем то, что хочет, что готов увидеть и может принять. В нем или тысячи смыслов или один, Джармуш не дает на этот счет никакой трактовки. Быть может, он снял легкий стеб над действительностью, а может быть сон, а может и глубокую экзистенциальную притчу. Нет ни предела, ни времени, ни границ.

Нора Стяжкина