ОХОТА (JAGTEN)
2012, Дания, 106 мин.
Жанр: драма
Режиссер: Томас Винтерберг
В ролях: Мадс Миккельсен, Томас Бо Ларсен, Анника Веддеркопп, Лассе Фогельстрём, Суссе Уолд

«Моя высшая цель — выжать правду из моих персонажей и обстоятельств. Клянусь исполнять эти правила всеми доступными средствами, не стесняясь соображений хорошего вкуса и каких бы то ни было эстетических концепций. Сим подтверждаю мой обет целомудрия.
Копенгаген, понедельник 13 марта 1995 года.
От имени «Догмы 95»
Ларс фон Триер Томас Винтерберг»

Первый закон Догвилля гласит – как бы вы не относились к людям, всегда будьте готовы пересмотреть свое отношение. Когда-то в отгремевшем в Каннах «Торжестве» Томас Винтерберг уже показал, что же скрывается за красивым фасадом благопристойной буржуазной семьи и кажется, что камера там трясется не в согласии с авторским замыслом и манифестом Догмы, а в нервной горячке. Спустя почти 15 лет, камера под тем же руководством стала спокойно и пристально всматриваться в человеческие души. «Эй, насколько ты знаешь людей, которые находятся с тобой рядом? Возможно, ты знаешь их всю жизнь, возможно с самого детства, но насколько ты им доверяешь?» И тут мы приходим к неутешительным выводам – тотальное недоверие, тотальная разобщенность, тотальная мизантропия». «Человек человеку волк», «травля человека человеком» или вроде того.

Второй закон Догвилля гласит – если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем акте оно должно непременно выстрелить. То есть если в человеке заложено зло, то рано поздно, оно проявится в виде червячка недоверия и там уже до реальной ненависти не далече. А заложено оно так это точно, уж будьте уверены - это не вопрос. Вопрос, терзающий род человеческий со времен Адама и Евы – как бы не оказаться на его стороне и одновременно самому под его кулаки не попасть. Посему главная задача стоящая перед индивидом - во всех своих начинаниях исходить из стремления к благу и добрых намерений. И вот на этом то спотыкались даже лучшие представители, не говоря уж о людях обыкновенных, то есть о нашем брате-обывателе. Как бы в насмешку над таким раскладом, спусковой крючок зла в фильме Винтерберга нажимает ребенок, невинная девочка, почти ангелочек и тут мы имеет не дело не с сознательным оговором, а с этакой разводкой темных сил, с игрой воображения, с цепью недоговоренностей, слухов и домыслов.

Третий закон Догвилля гласит – есть Закон (государственный закон), есть совесть (личный Закон) и есть общественное мнение (которое как раз от лукавого). Как правило, они пересекаются, но в большинстве случаев ходят разными тропами. Кто-то считает тебя не очень хорошим человеком, не достойным членом общества? Тебя обвиняют в чем-то не хорошем и постыдном? В педофилии или в изнасиловании? Поздравляем - с этого момента ты урод, мудак и чмо. Ты и останешься этим уродом, даже когда будут сняты все обвинения, даже когда с точки зрения официального правосудия к тебе не будет никаких претензий потому что… Тут-то вступают в дело все штампы общественного сознания (даже можно сказать коллективного бессознательного) - «да такие, как этот всегда выкручиваются», «нет дыма без огня», «женщина в очереди намедни рассказывала», «соседка считает так же», «зажарить засранца», ну и, конечно, коронное – «устами младенца глаголет истина». Можно было бы говорить о том, что вся эта система стуков, всеобщей подозрительности и карательных мер несет в себе и положительную функцию, вроде такого архаичного способа общества избавляться от нежелательных элементов. В этом есть доля сермяжной правды, ибо такой суд толпы часто оказывается быстрее, эффективнее и чувствительней для ответчика, чем любые другие меры и дарит ощущение бдительности. Кто-то скажет и про «осечки» мол, «да черт с ними с осечками, как будто обычное правосудие осечек не имеет» и «лес рубят, щепки летят». Однако автор с самого начала оговаривает абсолютную невиновность главного героя вовсе не для того, чтобы заставить подумать зрителя о побочных эффектах и пожалеть персонажа. Винтерберга, как и принципиального индивидуалиста, скорее злит право общества судить, подвергнуть бойкоту, остракизму, сказать «а ну прочь из нашего села!», затравить, заклевать, загнобить, как таковое. Можно было бы сказать, что право социума бороть то, что он считает злом любыми путями, не выдавай оно за неравнодушие как раз таки обратное – полное равнодушие и стремление спрятать голову в песок. Банальное недопонимание, которое могла бы решиться на уровне межличностных отношений, вырастает в нечто слоновьих размеров благодаря умыванию рук.

Директриса перекидывает решение на психолога, психолог на государственную систему. Пока ждут решение системы, необходимо взметнут общество, а тут уж каждый прячется за другого, за некое коллективное мнение по этому вопросу. Становится понятно, почему в современном обществе все проблемы решаются чисто юридически, а дети так часто не доверяют родителям, наследуя у них эту традицию недоверия и дальше ее своим потомкам передавая. Не вижу зла, не слышу зла, не хочу говорить о зле. Чем копаться в предполагаемом дерьме, разбираться в ситуации (ну мало ли что там еще вылезет?), легче назначить виновника, найти козла отпущения, отдать дело на рассмотрение кому угодно - и суду, и безличной толпе, а уж она-то... Вот эти пересаживания на другую лавочку, переходы на другую сторону, бегство (в буквальном смысле) от проблемы, нежелание даже говорить на эту тему, столь же омерзительные, как и открытое насилие или гадости исподтишка – не побочный эффект, а эффект закономерный, способный похерить всяческую симпатию к роду человеческому. Вот герой Микельсона ее и херит приближаясь к финалу – и симпатию, и пресловутое доверие, к которому сам же призывал.. Поэтому после всех криков на разрыв аорты в скандинавском стиле и обменов взаимной ненавистью, концовка фильма так похожая на начало «Торжества» с общим столом и призраками темного прошлого витающими над ним – это компромисс.. Противный такой и печальный компромисс, намекающий на то, что в такого рода процессах «народ против» не может быть победившей стороны априори. Но даже такой компромисс лучше, чем его отсутствие и хватания за ружье. Не каждый фильм должен заканчиваться расстрелами, как бы говорит нам автор «Дорогой Венди», но и не каждое Рождество дарит прощение, веру, любовь и надежду на будущий год. И это правда.

Айна Курманова