Первое. Фильм не документальный, но достаточно редкий, поэтому в качестве исключение о нем можно поговорить и в рамках этого блога.

Второе. Текст изрядно графоманский, поэтому вероятны большие трудности в чтении и еще большие - в понимании.

Красота не приспособлена к жизни, к комнатной температуре, к светлым залам, уютным домам. Очарование рвется из плена обычных вещей, банальных слов, кроткой морали. Сжигающее страстью покусывание нежных, мягких, влажных губ, перекрывающий дыхание взлет длинных, вульгарно крашеных ресниц. Воздушная грация гипнотических жестов, опасная прелесть дьявольски обольстительных глаз, вкрадчивая, влекущая улыбка – и сердце падает в растерзанном изнеможении, и звук отдается вязким тяжелым звоном, и взгляд заволакивают радужные миражи. Белая, белая кожа, черный, черный взор, прозрачные ломкие руки, дым стелется призрачным саваном по тонкому стеклянному силуэту ее тела. Нимфа! Наяда! Сущность преступного желания! 12 лет, двенадцать холодных бледных лет – время, когда из черт ее детского лица соткалось, словно из порочного марева преисподней, нечеловеческое, потустороннее, греховное наваждение. Беззвучной песней сирены губит она судьбы страждущих странников, и они хрустальными осколками устилают подножие ее мраморного трона, успокаиваясь посмертным блаженством под сенью вечной красоты.

Она чистый фарфоровый ангел, маленький неотразимый Люцифер, она стон и вздох, желание и мучение, мечта и сновидение, она - Сорайя Да Мота. Эта была ее единственная роль. В 95-ом, в дебютном фильме безызвестного швейцарца Мэтью Сейлера. Фильме, который так мало посмотрят, который скоро забудут, и только отрешенные скитальцы по странным черно-белым мирам чужих кошмаров будут годами искать страшное видение, однажды узренное в одинокой бессоннице. «Подарок Стефании» показали в России лишь один раз. Больше десяти лет назад в ночном эфире одного из телеканалов. И с тех пор он путешествует сначала по кассетам, позже по интернету, как тотем тайного культа, как портал в иное сюрреалистическое измерение. Фильм – зазеркалье, фильм – забвение, фильм – пропасть, в которую сладко срываешься, задыхаясь от свободы и света. Нет ничего, абсолютный вакуум, и одно сознание, что скоро наступит дно, и все предрешено, и не будет ни счастья, ни надежды, а только холодная безукоризненная красота. Красота, перед которой смерть невыразимо легка, а страдания изумительно приятны.

Странный швейцарец снял свою предысторию «Алисы в стране чудес» и создал в кадре ощущение пограничного времени. Белый город с каменными дорогами и старыми домами, среднеевропейская Атлантида, затонувшая в океане анемичного спектра, что выплеснулся из души хрупкой девочки. Потому воздух здесь течет медленно и тягуче, а запустение ширится, как мрачная вселенная. Но в домах еще копошатся остатки теплой жизни, все больше покрываясь панцирем напрасной рутины. Пульс этого города ослабевает с каждым днем, и также со звоном часов подступает будущее. И двенадцатилетняя Стефания уже не торопится жить. Всем своим существом она предвкушает грядущее небытие, и включает монотонную, повторяющуюся мелодию – реквием по миру, и жадно с наслаждением выпускает изо рта плотный почти жидкий дым сигареты.

Ее тело взрослеет. Сейчас она милая обворожительная нимфетка, заложница трепетного мига невыносимой демонической сексуальности, туманного острова в липком, будто сироп, времени, серебристой реки в облачении сизого бархата ночи. Но в следящую минуту ее детская сладострастная красота блекнет под лучами безразличного света, уступая пошлой юности – сверкающая река мелеет, волшебный остров рассеивается в грезах. Нежная одинокая Ева скоро познает сладкий хрустящий плод греха, а прежняя чистая девочка потеряется где-то в глухом, как густая глина, воздухе города. Она нарушила запрет, она переступила границу, и потому не минует смерти. Черными чернилами наслаждения хлынет смерть в жаркую плоть, чтобы остановить безжалостную мутацию ее хрустального тела, что отправить ее теперь навечно ангельскую душу в ту разноцветную, насыщенную, безумную страну, которая ждет в глубине самой большой норы.

В том, что фильм не попал ни на один кинофестиваль, а Мэтью Сейлер после него не снял ничего мало-мальски заметного, есть определенный фатализм. «Подарок Стефании» - это вовсе не гениальная картина, после который можно лишь благодарить муз за вдохновение и почивать в ложе живого классика. Главное достижение режиссера состоит в том, что в течение часа экранного времени ему удалось усилить ощущение бытия, возвести его трагическое свойство в степень грозного неминуемого рока и сжать горло зрителя пустотой безвоздушного кадра. Кинематографические сны Сейлера хотя и уступают загадочности и сложности в видениях мэтров сюрреализма, однако они пропитаны необъяснимым страхом и легким ароматом мрачного юмора. Несправедливым кажется только то, что чувственное изображение детской сексуальности, смелое и талантливое проникновение в область табуированной эстетики остались незамеченными. Поэтому хлесткая «пощечина общественному мнению» вышла слабоватой, но лишь потому, что общество накрепко замолчала эту изящную и умную картину. Непревзойденная Сорайя Да Мота выступила скорее в качестве натурщицы, но с явными актерскими задатками. Как сложилась ее судьба после фильма, история умалчивает, однако от этого лента только разгорается мистическим свечением, словно смерть девочки на экране обернулась смертью актрисы в реальности.