СЛЮНИ ДЬЯВОЛА

Эта история началась будничным утром с выстрела. Стреляли из окна дома. Звон разбитого стекла стал пугающим вестником грядущих перемен. Несколько человеческих жизней разлетятся странными невидимыми осколками для того, чтобы на изломе заставить играть солнечные зайчики усмешки судьбы. Каждая такая улыбка крива, банальна и обыденНа до неприличия. Каждая такая улыбка индивидуальна и неповторима. Множество историй, которые произойдут потом, соединены тонкой незримой паутиной, совершенно случайной и необязательной. Участники этих историй не виновны ни в чем. Просто случайно они оказались здесь и сейчас. Здесь это Тайбэй, Тайвань. Сейчас это восьмидесятые.

Картина «Вселяющий страх» одного из апологетов тайваньской новой волны Эдварда Янга рисует перед нами невзрачный городской закоулок. Здесь живет относительно молодая пара. Мужчина работает в больнице, а женщина сидит дома и пишет роман. В этой книге она старается отразить окружающий ее мир, но с каждой строчкой приходит лишь осознание бытового плена. О чем может писать женщина, у которой в жизни еще совсем ничего не было и уже вряд ли что-то будет? Так думаем мы, с интересом изучающие по азиатскому аскетичное убранство кабинета. Но это иллюзия. За творческими муками скрываются сотни начинаний, которым суждено было погибнуть. И книга — всего лишь убежище, попытка отгородиться от прошлого, которое так беспощадно проливается аккуратным столбиком слов на чистые листы тетради. А ведь этот роман мог бы о многом рассказать не только нам. Ее муж даже не догадывается обо всех хитросплетениях судьбы, что ей пришлось пережить. Он вообще не читает романов. Потому и рассказ о встрече с бывшим любовником не вызывает в мужчине ни тени беспокойства. А тем временем персонажи из книги все отчетливее проявляются на негативах жизни.

Однако книжные образы ни в какую не хотят растворяться в утренней дымке и вытесняться ежедневными заботами. Напротив, они все явственней обрастают подробностями биографии, словно стремясь доказать свое право на существование. Паренек с фотоаппаратом становится случайным свидетелем побега. Его скоро должны забрать в армию, а пока он слоняется по городу без дела, фотографируя все любое, а вечера проводит в компании с весьма импульсивной девушкой. Вот, кажется, несовершеннолетняя девчонка, извечно ругающаяся с матерью, на пару со своим товарищем решила разыграть историю Бонни и Клайда. Но пока у нее получаются лишь мелкие кражи да телефонные хулиганства. Хотя именно ей суждено стать мнимым катализатором, несколько раз запускающим причудливую цепочку событий. Мнимым, потому что не будь ее, история побежала бы по немного иным рельсам, но все так же параллельно истории Янга, отличаясь лишь в едва уловимых мелочах.

В Тайване восьмидесятых почти не осталось места восточному колориту. Собственно об азиатских корнях ленты напоминают только внешность персонажей, которая благодаря причудливой игре света делает их похожими на сказочных стрекоз, да аккуратный текст в тетрадке, написанный сверху вниз. В остальном картинка словно сошла со страниц очередного романа Харуки Мураками, чьи западные интонации с такой страстью критикуют современные японцы. Шумные дискотеки и армейские ботинки, камера наперевес и «белая цыпочка» в качестве прозвища, доставка пиццы и комната, увешанная фотографиями. Здесь нет места восточному традиционализму, и потому единственный персонаж, который их пропагандирует, оказывается маленьким работником больницы. Но, как и положено маленькому человеку, он вызывает лишь частичку сочувствия, немного раздражения и очень много страха. Ведь именно такие камешки несутся к обрыву с громоподобным грохотом. И если в их руках окажется оружие — смерти не избежать. Впрочем, на смену специфическим для Востока правилам приходят общечеловеческие ценности. Жизнь на этом гигантском ковчеге дана лишь парам. Одиночкам сюда путь заказан, их не берут.

Эта история закончилась выстрелом будничным утром. Доведенный до отчаяния маленький человек решил поставить громкую точку. Вот только в чьей жизни? Что это были за события между двумя выстрелами, что за люди? Чья-то фантазия, случайные персонажи безымянных романов или, все-таки, реальные люди со странными поступками, мыслями и такими простыми желаниями? Ленты, подобные «Вселяющему страх», принято сравнивать с пестрой мозаикой. Только в этот раз единого полотна не получилось. Условные связи так и останутся хрупкими надеждами, готовыми порваться под натиском бесчувственной правды. Даже собранные воедино кусочки останутся всего лишь осколками, соединенными тонкой паутинкой, которую когда-то Кортасар назвал слюнями дьявола. Случайные точки соприкосновения, которые так часты в нашей реальной жизни.

Константин Большаков