Любое искусство, так или иначе, переплетается с обнажением. И дело тут не только в теориях Фрейда, провозгласивших в качестве главной движущей силы любого творчества человеческое либидо.

АНИМАЦИЯ ЖЕЛАНИЙ.
ЧАСТЬ 1 из 3

Желание рассказать историю посредством графики, музыки, танца, требует полной и безоговорочной отдачи от рассказчика. Иначе зритель почувствует фальшь, откажется сопереживать или просто заскучает. И крик души растает в сером официозе сухого набора фактов. В жажде публичной исповеди автор должен идти до конца, открывая нам шаг за шагом свои страхи, комплексы, мечты, желания. Только так возможна чувственная духовная связь между игроками этой причудливой драмы, ведущая к пониманию внутренних переживаний творца.

Впрочем, тема обнажения в культуре не исчерпывается только духовным эксгибиционизмом. Многие авторы идут значительно дальше, начиная обнажать не только душу, но и тело. Отчасти это способ стать ближе и доступнее зрителю, допуская его до самого скрытого и потаенного. Возможно, сегодня данный шаг уже не кажется столь решительным и ультимативным как акт творчества сам по себе. Воспитанные сексуальными революциями, девальвациями навязываемых христианских ценностей, крушениями социалистических и прочих систем, мы уже почти привыкли к выступлениям полуголых активисток движения «Femen», никак не реагируем на открытки журналов индустрии для взрослых, а очередной откровенный наряд звезды на красной ковровой дорожке воспринимается как норма. Лишенное пуританских окриков обнаженное тело постепенно начало терять свою сакральную притягательность. Чтобы удивить и выделиться в общем потоке сегодняшние авторы должны идти дальше, придумывать что-то новое, балансируя на тонкой кромке между порнографией и эротикой. Особенно четко это наблюдается в кинематографе, где главные призы кинофестивалей собирают ленты о пока еще запретной любви или же излишне натурные визуализации половых актов. Но есть методы и поизящнее. Например, населить фрейдистскими толками и обнаженным телом анимационные ленты. Прием до сих пор действующий безотказно.

За почти вековое свое существование анимация заняло уверенную нишу в сегменте детских развлечений. Сказочные миры, создаваемые Диснеем, воспитали в нас условный рефлекс. Видя рисованную историю, мы по умолчанию присваиваем ей ярлык «для ребенка». Отчасти это связано еще и с цензурой каналов, транслирующих анимационные ленты исключительно детской направленности. Поэтому любой мультфильм затрагивающий взрослые темы воспринимается как что-то неслыханное. Но анимация это всего лишь форма подачи истории. Сам же сюжет может иметь достаточно сложную основу. Что мешает технологии коснуться мира чувственных удовольствий? Ведь язык тела может быть понятнее и естественнее сотни сточек сухих диалогов. А помноженные на фантастические метафоры образы создают совершенно фантастические картины.

Может показаться, что наибольших успехов на поприще эротизации мультфильмов достигли японцы. Действительно одних разновидностей хентая (общее распространенное название японской анимации с порнографическим душком) можно насчитать с десяток. Однако, поставленные на поток «мультики для взрослых» имеют мало общего с искусством. Конечно, встречаются в общей массе исключения вроде «Печальной Беладонны», которую усиленно пытаются отлучить от порнографической ветки и причислить к лику эротики. Но такие примеры, во-первых, большая редкость, и скорее лишь подчеркивают общее правило. А, во-вторых не стоит забывать, что сама «Печальная Беладонна» является заключительной частью трилогии весьма пикантного характера, которую при всех скидках и допущениях к эротике отнести довольно сложно. Скорее все-таки легкая порнография.

А вот в европейской, американской и даже русской анимации дела с обнаженкой обстоят несколько иначе. Не зацикливаясь на половом акте самом по себе, аниматоры с мировым именем начинают свой поиск формулы сексуальности. Кто-то берет за основу классическое изображения тела, черпая вдохновение в греческих мифах, кто-то при помощи карикатур вскрывает проблемы современных сексуальных отношений, кто-то же просто эксплуатирует наготу лишь затем, чтобы придать лишний градус пикантности своей картине. Вульгарность и застенчивая невинность, пошлость и поэзия, натурализм и условность. Разные школы, взгляды, техники переплетаются в причудливом танце для того, чтобы рассказать очередную историю о мужчине и женщине, их любви, ненависти, надеждах, разочарованиях, мечтах и желаниях. Причем с каждым годом тенденция вплетения эротических моментов разной степени тяжести в анимационное повествование все растет. Достаточно посетить какой-нибудь анимационный фестиваль, и вы сможете убедиться сами, что в каждой третьей работе нам покажут обнаженную грудь, а может быть и что-нибудь посерьезней. Связано ли это с падением общей морали? Вряд ли. Скорее объявившие бойкот устаревающей цензуре, внутренние переживания нашли, наконец, заветную лазейку для того, чтобы пролиться на целлулоидную ленту.

Занимаясь самостоятельным психоанализом, современные аниматоры погружают нас в эротические сны, наполненные сотнями трактовок и толкований. Кто-то бродит по детским воспоминаниям, пытаясь вырвать выцветающие образы из неумолимых объятий забвения, кто-то хочет проанализировать себя сегодняшнего, познать мир через призму чувственных ощущений, кто-то силится поставить раз и навсегда мат своим страхам. В результате получается интересный калейдоскоп, где каждое стеклышко наполнено эротическими аллюзиями. Но вряд ли каждая история, каждая картинка будет индивидуальной и неповторимой. Наличие анимационных школ само по себе накладывает ограничения на степень свобод в выборе образов и методик подачи материала. При определенных допущениях можно выделить три большие группы в эротической анимации, позволяющие составить условную классификацию подходов к использованию обнаженного тела. Назовем их Эстетика, Эксплуатация и Экзекуция. Каждая из групп имеет внушительный ряд ярких представителей, и еще около десятка забавных гибридов, существующих в промежутке между основными группами.


Основная сфера существования эстетической мультипликационной эротики связана непосредственно с анимационным воплощением различных эпосов. Период становления цивилизаций связан с отсутствием ограничений на изображение нагого тела. Более того, тело становиться своеобразным культом. Это вполне естественно для общества, где доминирующей идеей становится борьба за выживание, а выжить может лишь натренированное подготовленное тело. Со временем греки развили эту идею, заменив борьбу стремлением к гармонии. Именно греки вводят само понятие эротика, по имени бога любви Эрота. Любовь, красота и стремление к гармонии все явственнее приобретали черты жизненных ориентиров. Впрочем, греки не были единственными певцами человеческой сексуальности. Культура Египта, Индии, Китая также могли похвастаться произведениями искусства, носящими эротический характер. Само табу на наготу появляется вместе с христианской религией, в которой еще на этапе грехопадения, т.е. фактически в самом первом мифе, вводится осуждение обнаженного тела. Человек, обретший сознание и изгнанный из рая уходит на землю мучений, прикрываясь фиговым листком. Естественность обнаженного тела подвергается сомнению.

Эстетика использования обнаженного тела в анимационной ленте продиктована, прежде всего, уместностью. Греческие богини, первобытные племена, наскальные рисунки, картины эпохи Ренессанса. В этой сфере обнаженка выглядит правдоподобно и приобретает черты органично вплетенного антуража. Задача этих изображений добавить естественности, лишенной всякого намека на пошлость и заигрывания с вожделением. Красота ставиться во главе идеи и каждый такой мультфильм является завуалированной одой человеческому телу. Ню не является дополнительным стимулом для привлечения более широкой аудитории, не отдает вуайеризмом. Половой акт сам по себе отсутствует, а иллюзия чувственности достигается путем сочетания открытости и недосказанности.

Логично, что каждая эпоха накладывает свой набор условностей на изображение тела. Первобытные племена хоть и поклонялись ему, но их идеалы были далеки от образов, воспетых в греческих мифах. Вспомните статуэтку доисторической Венеры с обвисшими грудями и широкими бедрами. Ее образ можно увидеть в полуминутной шутке французских студентов, нарисованной для фестиваля в Анси. В ленте «Jurannessic» показано как появился первый мультфильм. И, конечно же, он был эротическим. Пещерный человек в приступе вдохновения самозабвенно размалевывает стены пещеры образами танцующей матроны. Добавьте немного движения и фантазии, и вот, кажущаяся неповоротливой дама выделывает замысловатые па, демонстрируя эротический танец. Отчасти здесь больше карикатуры, но скидка на время и место дает нам право рассматривать танцовщицу, как идеал маленького мохнатого неандертальца. Для него эти формы и движения кажутся образцом красоты.

Схожим путем идет Вера Нойбауэр в своей ленте «Колесо жизни». Небрежный рисунок на песке рассказывает библейские сюжеты о сотворении мира, грехопадении и братоубийстве. Первые люди, первые нешуточные страсти. Примитив на марше пронизанный эротикой и печальным символизмом. Здесь песок основное полотно, символизирующее бренность и недолговечность всего живого. Миг на песке, мгновенная вспышка на ленте истории. И грубые, рубленные тела только что созданных людей. Без малейшего намека на сексуальность. Это пустые сосуды, которым еще только предстоит разойтись по бескрайнему миру миллионным тиражом. Отсутствие красоты является основным мотивом, асексуальность присущая библейским образом бьет ключом. И все же картинка слишком искренна и пикантна, чтобы списать ее в утиль простеньких каракуль на берегу.

Однако не всегда первобытные племена изображаются в нарочито примитивной стилистике. Достаточно интересное решение предлагает Ральф Бакши в мультфильме «Огонь и лед». В основе мультфильма стандартная до зубовного скрежета фэнтезийная история об угнетенных и тиранах. Это подразумевает по умолчанию наличие полуголых девиц и мужественных спасителей, украшенных бицепсами, будто новогодняя елка. В принципе, для Бакши характерна эксплуатация эротики в своих работах. Полуголые певички ночных клубов и обнаженные фей, будто бы сошедшие со страниц комиксов для взрослых. Но в «Огне и льде» Ральф несколько отходит от своих привычных образов. Главным художником картины становится Френк Фазетта, известный своими картинами героико-эротической фэнтезийной направленности. Стилистика рисунка Фазетты плохо ложилась на выбранную Бакши технологию изготовления анимационных фильмов. Ротоскопия (художественная прорисовка поверх отснятого игрового материала) предлагала аниматорам формы далекие от идеала. Но именно эта естественность выводила «Огонь и лед» на принципиально новый уровень. Тела перестали быть маячком для любителей обнаженной плоти и обрели живую мягкость. Формы главной героини излишне пышны, а главный герой вовсе не похож на перекормленный стероидами кусок мяса. Увы, данный опыт в творчестве Бакши был единственным. После работы с Фазеттой он вернулся к своим привычным агрессивным рисункам.

Но, наверное, главным апологетом эротической эстетики в анимации можно считать Анатолия Петрова. Зрителю он известен в первую очередь благодаря своим работам в «Веселой карусели» (короткометражки «Голубой метеорит» и «Чудо»). Чуть более искушенный знаток вспомнит антивоенный «Полигон», выполненный в уникальной технике фотографики. А вот цикл, посвященный греческим мифам, не так распространен. А ведь именно это цикл является наиболее значимым в творчестве режиссера. После первой пробы пера в ленте «Геракл у Адмета» Петров проникается поэзией греческих мифов. Эта тема становится для него главной на несколько лет. Один за другим появляется мультфильмы о пылкой любви и неизбежных страданиях, которые она с собой несет. «Рождения Эрота», «Дафна», «Нимфа Салмака», «Полифем, Акид и Галатея». В них боги и смертные, нимфы и чудовища предстают в своей первозданной красе.

Главным персонажем, объединяющим четыре последних ленты греческого цикла Петрова, становится юный бог любви Эрот. Еще до рождения крылатого лучника Аполлон предсказывает обитателям Олимпа большие неприятности, что доставит новорожденный. Естественно боги решили избавиться от грозящей беды. Но мать Афродита была против. Памятуя об обиде, нанесенной в свое время Аполлоном (ведь именно с его подачи она забеременела от бога войны), Афродита вкладывает в руки своему ребенку страшное оружие – лук с любовными стрелами. Отныне и впредь крылатый карапуз становится вершителем судеб людей и богов. А дальше все согласно пророчеству. Эрот попадает своей стрелой в обидчика, шутит над беззаботными нимфами, дразнит циклопов.

Графическое решение короткометражек можно назвать достаточно смелым. Разумеется, на изломе восьмидесятых годов цензура ослабила свою цепкую хватку. Порочный и разлагающийся (если верить пропагандистскому аппарату Союза) Запад уже породил откровенные «Тяжелый металл» и «Огонь и лед». Советский Союз тоже заигрывал с эротикой. Это и прозрачные наряды жен Синей бороды Владимира Самсонова, и странные мутации в работах Саакянца «Ветер» и «Урок». Но тело здесь представлялось карикатурными рисунками, подчеркивающими излишнюю распущенность и неприкрытую вульгарность. Анатолий Петров решил перенести на экран гармонию наготы. С помощью разработанного им метода фотографики (каждый персонаж рисовался на двух листах целлулоида с индивидуальной схемой раскраски, причем один из слоев снимался не в фокусе), Петров создает настоящие оды физической красоте тела, которым так восхищались древние греки. Переплетая эротику, чувственность и любовь, он рисует неповторимый мир, в котором нет места пошлости. Начиная с эпатажных сцен (много вы знаете лент, в которых процесс появления ребенка из утроба матери был показан крупным планом?) история приключений крылатого божка превращается в яркую стремительную драму о неразделенной любви, злых шутках и смерти. Пульс краски, льющейся с экрана заключительного мифа о Полифеме, очень точно передает стук влюбленного сгорающего сердца. И даже рычание излишне импульсивного Никиты Джигурды вызывают сочувствие. Эти рисованные истории в таком виде могут существовать только в области искусства.

Сегодня, интерес к эстетической эротике определенно упал. Экраны все больше заполняют карикатуры половых органов и сексуальные акты. Но иногда кто-нибудь нет-нет, да и берется за экранизацию очередного подзабытого мифа. Например, в «Беовульфе» Земекеса главный персонаж, чтобы доказать свою смелость и силу, выходит на битву с чудовищем совершенно обнаженным. Да и самой матери древних чудовищ достались обворожительные формы Анджелины Джоли. Конечно, эротические элементы уже приобретают стойкую эксплуатационную окраску, и обнаженка в общем-то прикручена скорее для оправдания взрослого рейтинга и демонстрации возможностей новой технологии съемки. Но эти элементы вплетены достаточно органично, оставаясь полунамеками на нечто большее.

В эстетической эротике флирт со зрителем так и не переходит в фазу физического контакта. А значит, игра остается игрой, волнующей, манящей, завораживающей, но всего лишь игрой. Нам разрешено только любоваться этими формами, не касаясь их руками. Где-то на стыке между любовью и страстью, на грани между неприкрытой чувственностью и предупреждающей табличкой «цензура». Никакого психоанализа. Эстетическая эротика это сладкий сон, что бы там ни говорили приверженцы Фрейда.

Константин Большаков