Чудовищные уродства и блистательные хэппи-энды, современные реалистичные экшны и сказки чуть ли не вековой давности - все это смешано в один странный коктейль специально для вас. Рискнете попробовать?
Предпочитаете смотреть фильмы в скромном одиночестве, либо в близком кругу у себя дома, а не в кинотеатре? Не знаете что бы эдакого посмотреть? Мы подскажем.
Константин Большаков:
Сказать, что
«Гордость и предубеждение» 1995 года с первого раза мне не зашла, было бы сильно приуменьшить тот негативный опыт, что я получил однажды на первомайские праздники. Но тогда все шесть серий скармливались за раз, с идиотской перебивкой на рекламу каждые 20 минут. Сейчас подход к делу был более основательным. Благо за окном июль, решивший зачем-то прикинуться дождливым октябрем. И знаете, если смотреть сей сериал дозировано, то от него и вправду получаешь удовольствие. Да, лента лишена определенной доли морали (как впрочем, и само произведение), но это ни в коем случае не уменьшает заслуги Ферта и Эль. За их отношениями начинаешь следить с неподдельным интересом, а четко выверенный хронометраж не дает перенасытиться этой драмой с неизменно счастливым концом.
Анна Ентякова:
Роберт МакКолл работает в строительном магазине, страдает бессонницей и приходит на помощь всем, кто в этом отчаянно нуждается. Завязавшееся в круглосуточном кафе знакомство с молодой девушкой, вкупе с его сентиментальностью и отзывчивостью приводит к катастрофическим последствиям, сталкивая его с миром мафии, захлестнувшей Бостон, и коррумпированными полицейскими.
«Великий уравнитель» - образец для мира кино явно неоднозначный. Сюжет, наполненный всевозможными штампами, включая вкрапления отборной клюквы (русская мафия во главе с Владимиром, на секундочку, Пушкиным, намекает) и интересная, но в итоге задвинутая на второй план интрига – то, что зритель мог видеть во многих лентах и до этого. Однако фильм имеет и неоспоримые плюсы, выгодно выделяющие его на фоне остальных картин подобного жанра. Сюда относятся непривычно замедленный ритм повествования, а также брутальность, жестокость и изобретательность при постановке боевых сцен. «Уравнитель» может также похвастаться отличной операторской работой и впечатляющим музыкальным сопровождением, а благодаря харизме героев Вашингтона и МартонаЧокашаэто кино без труда можно перевести в ранг остросоциальных драм, не выводя его, однако из ниши стильных, брутальных и искусно поставленных боевиков. Все это, несмотря на пару очевидных огрехов, позволяет говорить об «Уравнителе» скорее как об удавшемся Фукуа опусе, общее впечатление от которого портят разве что новости о разработке сиквела.
Александр Гофман:
Пожалуй, самый оригинальный в нарративном смысле фильм из тех, что мне удалось посмотреть за месяц –
«Счастье» 1934 года, выступающее в жанре немой эксцентричной комедии. Причем, в отличии от того же Кулешова (стоит вспомнить «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков»), в значении сатиры картина Медведкина острее и в выразительных средствах, и в смысле быта: центральная мысль «А есть ли счастье на Руси?» как бы расшивается сразу во всех направлениях, и в своем философском аспекте «Счастье» раскрывается для зрителя в вечно актуальном, фольклорном значении.
Ведь если взять тот же образ толпы – вечно голодной, вышагивающей по головам, мятущейся в ожидании манны небесной, – то в ней можно будет распознать отличительные признаки современной России, высмеянной в подчеркнуто издевательской манере восемь десятков лет тому назад. Не говоря уже о карикатурном образе государственного аппарата, подавляющего личность некоего Хмыря, чье богатство вечно ускользает от него сквозь пальцы. В общем, не перестаю удивляться провидческой мощи советского кинематографа.
Ярик Ленциус
Бытует мнение, что внешнее уродство – везение. Ведь если такого человека полюбят, значит есть в нем нечто особенное, затмевающее изъяны матушки-природы. История Джозефа Меррика, чья жизнь пришлась на конец викторианской Англии, тому доказательство. Ужасающее сочетание редкостных болезней изувечило его тело настолько, что пресловутые Гули из игровой вселенной Fallout смотрятся эталонами красоты и стиля. Его голова была покрыта невероятными наростами, увеличив размеры и массу настолько, что Джозеф не имел возможности спать лежа, так как его шея могла попросту не выдержать тяжести. А атрофированная правая рука напоминала по размерам и форме слоновий хобот, за что и получил прозвище
«Человек-слон».
Именно под таким незадачливым заголовком небезызвестный мастер фильмов «начало – это конец, но узнаешь об этом ты в середине» Дэвид Линч в 1980 году выплеснул на зрителей свое видение жизни известного «уродца». К счастью, Линч ограничился стандартным байопиком, который, пускай и с небольшими допущениями, повторяет подлинную историю жизни. И в отличие от предыдущей эфемерной галлюцинации эстета-наркомана «Головы-ластика», «Человек-слон» прежде всего о душе невольного заложника, для которого в мире априори уготована участь циркового уродца. И неважно, кто зрители – обнищалые алкаши, страждущие хлеба и зрелищ, или аристократические отпрыски, старающиеся угнаться за новомодным ритмом сострадания и помощи «пропащей душе». И Дэвид Линч, тот самый мастер мистики и сюрреализма, в непохожем для себя «обыденном» жанре драмы развернул зрителю ультрареалистичную картину, в которой черно-белая эстетика соседствует с мерзкой, исконно человеческой особенностью захлебываться собственным «великодушием» за счет таких героев, как Джозеф Меррик.
(0)
