Как метко подметил один из кинокритиков, Алексей Михалёв блистательно жонглировал английскими выражениями, максимально приближая их к русскому менталитету. Другой особенностью было то, что ни один фильм он не переводил индифферентно. Он раз за разом словно бы проживал судьбу персонажей, проигрывая голосом чуть ли не каждую сцену. Одним из ярчайших примеров стала популярная мистическая мелодрама Джерри Цукера «Призрак» («Привидение»), которую предпочтительнее смотреть именно в переводе Алексея Михайловича.
Попробуем разобрать один из самых смешных фрагментов картины – сцену с отдачей банковского чека монахиням.

«Призрак» («Привидение») / Ghost
США, 1990, реж. Джерри Цукер; исполнители ролей в данном фрагменте: Патрик Суэйзи (Сэм Уит), Вупи Голдберг (Ода Мэй Браун), Сондра Рубин (пожилая монахиня), Фэй Бреннер (молодая монахиня).

http://video.yandex.by/users/mr-hermitcrab/view/12/

Структура эпизода:
1) реплика на языке оригинала;
2) литературный перевод Алексея Михалёва;
Примечание:
1) имя чернокожей гадалки - Ода Мэй Браун (Oda Mae Brown) – Алексей Михайлович переводил, как «Ота Мэй Браун», видимо, потому, что оно ассоциируется с таким же именем существительным «ода», обозначающим «хвалебную песнь»;
2) Алексей Михалёв из оригинала не перевёл пару «некрасивых» реплик, они указаны отдельно.

Ода Мэй Браун:
- Four million dollars! Oh, my God! What am I going to do with this money? You know, I'm gonna buy the building. No, no, wait. I'm gonna buy the block. I'm gonna make my sister go to a fat farm, cause she is way too...

- Четыре миллиона долларов, мама рОдная, Господи, с такими деньгами, я куплю этот дом, нет, я куплю целый квартал, мои сёстры будут ездить в «Роллсе», да, я их одену с иголочки;

в оригинале – «Я хочу помочь сестре откачать жир, потому что она слишком…».

Сэм:
- No, wait.
- О чём ты говоришь?

Ода Мэй Браун:
- Yeah, I'm gonna buy the building...
- Я куплю себе большой дом.

Сэм:
- Wait, Oda Mae. I've got an idea. Take the cheque out of your purse.
- Перестань, Ота Мэй, у меня прекрасная мысль. Давай-ка этот чек, вынь его из сумочки.

Ода Мэй Браун:
- You're right, you're right. I should take it out, I should put it ...where nobody can get it.
- Правильно, я спрячу его туда, где его никто не найдёт.

Сэм:
- No. Endorse it.
- Нет-нет-нет, я хочу, чтоб ты его подписала.

Ода Мэй Браун:
- No, if I endorse it and then if I drop it then somebody will get it. No, I just...
- Если я его подпишу, тогда если я его оброню, то любой может его подобрать.

Сэм:
- It's not your money. I never said you gonna get the money. This is blood money. I was killed for this money… Now endorse the cheque.
- Это не твои деньги. Я же не говорил, что эти деньги достанутся тебе. Это деньги за кровь. Меня из-за этих денег убили… А теперь подпиши чек, заверь его…

Ода Мэй Браун:
- But Sam, what are you gonna do with it?
- Но Сэм, что ты с этим будешь делать?

Сэм:
- Look over there. To your left.
- Посмотри-ка вон туда. Налево.

Ода Мэй Браун:
- No, you don't think I'm giving these 4 million dollars to a bunch of nuns.
- Что, ты думаешь, я отдам эти четыре миллиона долларов шайке каких-то там монашек?!

Сэм:
- Oda Mae, if you don't do it, they will track you down. Your only protection is to get rid of it.
- Если ты этого не сделаешь, тебя выследят. Для тебя единственная гарантия безопасности – отдать эти деньги.

Ода Мэй Браун:
- Oh Sam, come on, you're killing me! It's 4 million dollars!
- Что? Отдать им четыре миллиона долларов?!

Сэм:
- Just think of it this way. You'll go to heaven.
- А ты лучше подумай о том, что ты попадёшь в рай.

Ода Мэй Браун:
- I don't want to go to heaven. I want to go to a bank and cash the goddam cheque.
- Я не хочу в рай, я хочу, чтоб этот чек у меня остался;
в оригинале – «Я не хочу в рай. Я хочу пойти в банк и обналичить этот чёртов чек!».

Пожилая монахиня:
- Hello.
- Да?

Сэм:
- You'll thank me later.
- Здрасьте! (эту реплику Михалёв адресовал Оде Мэй Браун);
в оригинале – «Позже поблагодаришь меня».

Ода Мэй Браун:
- How are you doing.
- … (без перевода);
в оригинале – «Как скажешь…».

Сэм:
- Endorse it «Rita Miller».
- И распишись «Рита Миллер».

Ода Мэй Браун:
- I know!
- Знаю!

Сэм:
- Make it out to St. Joseph's Shelter.
- И напиши, кому – приют святого Иосифа.

Ода Мэй Браун:
- I don't believe you're making me do this.
- Господи, чтоб я такое сделала своими руками…

Сэм:
- Give it to her.
- Так, отдай монахине.

Ода Мэй Браун:
- Well, I just want to feel it one more time in my fingers.
- Хорошо, хорошо, я хочу его ещё немножко подержать, я хочу его почувствовать…

Сэм:
- Just give the lady the cheque.
- Отдай монахине чек!

Ода Мэй Браун:
- I will!
- Отдам!

Сэм:
- Hand her the cheque. You can do it… Give her cheque!
- Вручи ей чек. Ты сможешь, я знаю. Ты в состоянии это сделать. Отдай ей чек!

Ода Мэй Браун:
- I will!
- Отдам!!!

Пожилая монахиня:
- Bless you, child. Bless you.
- Благословит тебя Господь, дитя моё.

Сэм:
- Give to… Let go!
- Отдай ей чек. Отдай, отдай, разожми пальцы.

Ода Мэй Браун:
- Shit!
- Чёрт!

Сэм:
- I'm proud of you, Oda Mae.
- Я горжусь тобой, Ота Мэй.

Ода Мэй Браун:
- You know Sam, I don't care if you proud of me. You stay away from me from now on! What'll that nun gonna do with it? She can't go buy underwear! Nothing! I hate you. Leave me alone! Never talk to me again.

- Гордишься? А я чихала на твою гордость, отстань от меня, свою гордость можешь засунуть себе в задницу! Господи, чтобы я своими руками такое сделала! Я тебя ненавижу после этого, разговаривать с тобой не желаю!

в оригинале – «Что она будет с ним делать, эта монашка? Она и нижнего белья не купит! Ничего не купит!».

Сэм:
- I think you're wonderful, Oda Mae.
- Ты – чудо, Ота Мэй.



Алексей Михалёв – переводчик-синхронист, а не актёр дубляжа, поэтому речевые ошибки заслуживают снисхождения. Тем более, они не столь явные, чтобы доставлять дискомфорт во время просмотра.
Обращаю ваше внимание, что разговорная речь к грамматике не имеет никакого отношения.

- Читтыре миллиона долларав, ммаама рОдная, Господзи, с такими дзеньгами, знашштодзелаю (т.е. «знаешь, что я сделаю»), я куплю (набор воздуха), я куплю этат дом, нет, я куплю цээлый квартал, маи сёстры буут ездзить в «Роллсе», да, я-а их аадзену с иголачки…
- А чём ты гаваришь?
- … я куплю се бальшой дом.
- Пирестань (эта фраза произнесена «в нос», как при насморке). Ота Мэй, у мня прикрасная мысль.
- Мн… э… в… а… (заминка переводчика)… Давай-ка этат чек, вынь ево из сумачки.
- Праильна, я спрячу ев туда, гдзе ево никто нинайдёт.
- Нет-нет-нет, нет-нет, я хачу, шоб ты ево падписаала.
- Если я евоо падпишу, тада если я ево абраню, любой мошт ево падабрать.
- Эта не тваи дзеньги. Я же не гаварил, што эти дзеньги дастануца цебе… Этаа… деньги за крофь. Миня из-за этих денег убили… А типерь (набор воздуха) падпишы чек, заверь его…
- Но Сэм, шо ты с эцим будзешь дзелать?
- Пасмари-ка вон туда. Налева.
- Што, ты думаешь, я адам эти читыре милиона долара (набор воздуха) шайке каких-та там манашек?!
- Ессты этва не сдзелаешь, тебя выследзят (но прочитано, почти как «высадят»). Для цебя единстная гарантия безапаснасци – эта адаць эти дзеньги.
- Што? Адать им читыре милионадолларов?!
- Аа ты лутше падумай аа томштоты папаадёшь в рай.
- Я нихачу в рай, я хачу, штоб этат чек у меня астался.
- Здрасьце!
- Так… И э… распишысь «Рита Миллер».
- Знаю! (намеренное искажение голоса)
- Ии напиши, каму – приют свитоваа Иосифа.
- Гоосподи, штоб я такое сдзелла сваими руками…
- Так, давай манахине, адайево.
- Хараашо, харашо, я хаачу иво ищё нимношка падержать, я хачуиво паачуствать…
- Атдаай манахине чек!
- Атдам!
- Вручи ей чек. Ты сможешь, я знаю. Ты в састаянии эта сдзелать.
- Ат-дай-ей-чек!
- Атдам! (намеренное искажение голоса)
- Благаславит цея Гасподь, дзиця маё.
- Атдай ей чэк. Атдай, атдай, разажми пальцы, разажми пальцы.
- Чёрт!
- Я гаржусь тобОта Мэй.
- Гардиишся? А я чихална тваю гордость (набор воздуха), атстань ат меня,
Сваю гордость можсун се вв заадницу. Господи, штоб я сваими руками такое сдзелла! Я тя нинавижу после этава (набор воздуха), разгаварывать с тобой не жилаю!
- Ты – чудо, Ота Мэй.

Первое, на что обращаешь внимание – постоянное «дзэканье», «цэканье», местами даже «чэканье» и растянутые гласные. Не соглашусь с авторитетным мнением, будто Алексей Михалёв нарочно говорил пресловутым московским акцентом, имитируя напускную «крутизну» героев. Прослушав большое количество переведённых им фильмов, а также несколько интервью в различных телепрограммах, я убедился в том, что для Михалёва это обычная манера говорить. «Дзэканье» нельзя считать дефектом речи (в отличие, допустим, от картавости), поскольку оно зависит от места проживания и круга общения человека. Причем в отдельных предложениях Михалёв те же самые «дзэкающие» и «чэкающие» слова произносит мягче.

А вот растянутые гласные вполне можно списать и на московский акцент, и, что не менее важно, на специфику профессии – любой переводчик со стажем поневоле заимствует иностранную манеру речи, будь то французский прононс, немецкую твёрдость звуков, итальянскую быстроту и четкость произношения.

И ещё одна распространенная ошибка – «рэканье» (или «рыканье»). Она порой возникает и у профессиональных актёров, опять-таки, во время быстрой начитки: «рыжиссёр», «разговарывать».

Второе – шумный набор воздуха. Для профессиональных актеров дубляжа громкое дыхание просто недопустимо. Существует целый ряд дыхательных упражнений, которые позволяют бороться с возникающей отдышкой во время начитки большого куска текста. Дыхание должно быть строго дозировано и не отвлекать от прослушивания. Непрофессиональные озвучиватели часто затирают набор воздуха во время чистки своей звуковой дорожки. Делать это необязательно, поскольку текст произносится живым человеком, а не роботом, достаточно приглушить свое дыхание, а не убирать его вовсе.

Третье – «проглатывание» окончаний, скомканность отдельных фраз. Самый распространенный минус в любой непрофессиональной озвучке. Подобный огрех часто возникает при быстрой начитке объемного текста. К подобным эпизодам на первых порах нужно готовиться заранее, даже заучивать наизусть, чтобы не только адекватно донести до зрителя смысл сцены и настроение персонажей, но и правильно прочитать по-русски, чётко, внятно. Напомню, что Алексей Михалёв во время озвучки не пользовался шпаргалками с текстом, а переводил синхронно, вслед за актерами – так что вряд ли нужно ставить ему в вину периодически возникающую «словесную кашу».

Четвертое – просторечия. Пожалуй, самый легкий способ отличить профессиональную озвучку от любительской. Я же вообще считаю просторечия главным бичом, с которым надо бороться, если стремишься к правильному и красивому чтению. Словечки «тока» («только»), «скока» («сколько»), «тя» («тебя»), «смари» («смотри»), «ваще» («вообще») допускать нельзя. Исключение могут составить лишь те эпизоды, где нужно обозначить социальную принадлежность персонажа, его духовный мир. Но, согласитесь, если героя-выходца из народа вполне естественно озвучить словами «Смари, у тя во скока денег», то персонаж более высокой культуры скажет: «Посмотри, у тебя вон сколько денег» («Пасматри, у тибя вон сколька денег»).

Исключение составляют слова типа «Здрасьте», которые используются, чаще всего, по отношению к друзьям и знакомым или, чтобы придать эпизоду комический эффект.

В данном отрывке просторечия можно воспринимать двояко – либо Алексей Михалев использовал их намеренно, либо это его повседневная манера говорить. Методом сопоставлений я, всё-таки, склоняюсь ко второму варианту.

Подборка интервью с Алексеем Михалёвым