Третья часть часть рассказа о создании веб-сериала «Смотри в оба» иллюстрирует начало съёмок, которые по умолчанию не могли оказаться простыми.


Если у вас нет многотысячной массовки и жестокого продюсера, который контролирует каждый ваш чих, то, кажется, что проблем с продакшеном быть не должно. Тем более, что съёмочные локации находятся под Самарой, а не где-нибудь в джунглях, пустыне или горах. Но на самом деле, если у вас нет нескольких лишних миллионов, то проблемы обязательно отыщутся.

Опустим банальные сложности с поиском аппаратуры, подходящего места съёмки, согласования расписаний членов съемочной группы и встречи в условленном месте где-то за городом, где до этого был буквально один из нас. Всё это понятно, неизбежно и не слишком-то интересно. Гораздо важнее тот факт, КОГДА режиссёр наконец-то раскачался до съёмки. 30 октября. Да, в середине осени. В самое «удобное» время года, когда и холодно, и грязно одновременно, а световой день оставляет желать лучшего. Ну разве что-то могло пойти не так? Ага.

Вообще осенняя пора подходит для съемок постапокалиптических историй больше всего. Конечно, можно наложить определённые фильтры на уже отснятый материал, но всё же засыпающая природа выглядит совершенно особым образом, а голые деревья смотрятся куда мрачнее, чем полные зелени. Середина весны также подходит, более того, в теплую пору приятнее снимать на открытом воздухе, но откладывать съёмки еще на полгода было нельзя.

Как ни странно, но все нужные для съёмок лица (+ один ребенок) собрались в условленном месте почти вовремя. И даже не забыли ничего из реквизита. Константин Ежков, отвечавший за оружие, не поскупился и привез оного с запасом – одну СВД и сразу три автомата Калашникова. Все присутствующие особи мужского пола в этот момент сразу ощутили себя альфа-самцами и полезли баловаться с новыми игрушками. Попытки устроить волнующий фото-сет прямо здесь и сейчас были жёстко пресечены режиссёром, который справедливо рассудил, что пофотографироваться мы еще успеем, а для начала неплохо бы и кино поснимать. Пока все постигали глубину, революционность и профессионализм такого подхода, он бросал голодные взгляды на один из «калашей», так что стало ясно – фото-сету точно быть, но чуть позже.

Первый съёмочный день совпал с первой сценой, так что в данном случае мы снимали прямо по хронологии, и нам предстоял разговорный эпизод, в котором присутствовали три главных героя. С одной стороны – снимать разговаривающие головы не составляет особого труда, с другой - нельзя снимать слишком скучно, ведь это самое начало фильма. Завалим эту сцену – завалим весь фильм.

Началось, впрочем, всё достаточно бодро. Быстро была найдена точка для «лагеря» героев, а пока Артюхин объяснял Даценко как правильно носить вещмешок, сценарист как наименее ценный член команды, воодушевленный и вооруженный саперной лопаткой, был отправлен копать яму для костра. Воодушевление его, впрочем, довольно быстро сошло на нет, т.к. промерзшая земля поддавалась с большим трудом, но хуже всего оказалось то, что она была буквально нафарширована корнями. Однако после тысячного проклятия яма была готова, костер разожжён, вещи разложены, актеры переодеты, реквизит распределён и мы начали.

Костер был нужен для съёмок, но пригодился и для того, чтобы не задубеть в этот холодный и длинный день. Причём, дубеть предстояло в основном тем, кто находился за кадром - актёры сидели рядом с огнем и попивали чай, а Артюхин даже жаловался на жар. Особенно в те моменты, когда оператор навязчиво толкал его все ближе к костру для получения более зрелищных планов. Когда дело дошло до того, что актёр чуть не лишился бровей, эксперименты со зрелищностью утихли как-то сами собой.

Операторов было двое – Александр Леонтьев и Дмитрий Громов, рассудивший, что параллельная съемка двумя камерами существенно ускорит процесс. Актёры играли, а операторы за один дубль снимали в два раза больше материала. Конечно, Тони Скотт, например, вообще использовал пять и более камер, но таких ресурсов у нас не было. Процесс ускорения, к сожалению, оказался нивелирован режиссёрской прихотью.

"Хочу быть владычецей морскою!" – сказал он. Вернее: "Хочу, чтобы у актеров были более живые реакции. Будем снимать длинными дублями". И зловеще расхохотался. Ну ладно, никто не хохотал. Но это явно было бы в тему.

Все возражения на счет того, что для длинных дублей актёры недостаточно хорошо знают текст, и в кадре будут заняты скорее попытками вспомнить следующую реплику, а не блестящим отыгрышем своих персонажей, были проигнорированы. Пока операторы выбирали ракурс и настраивали камеры, сценарист пробегался с актёрами по тексту, расставляя акценты, затем проходила короткая репетиция и начинались съёмки. Затем ещё дубль, ещё и ещё, после чего можно было переходить к следующей странице. Или просто к следующему плану той же сцены. Автору этих слов, кстати, нужно было не только напоминать исполнителям их реплики, но ещё и стучать монтажной хлопушкой для сведения звука, озвучивать номер сцены и дубля, включать/выключать микрофон, отмечать в сценарии отснятые куски, а также осуществлять подсъёмку на планшет (для допматериалов и просто личного пользования). Сценарий с замерзшей авторучкой, хлопушка и планшет с трудом помещались в руках одновременно, поэтому-то у нас так мало подсъёмок с того дня. Зато в остальном все было хорошо.

Через какое-то время все почувствовали, что проголодались и набросились на армейские пайки [здесь могла бы быть реклама Министерства обороны РФ, но просто отметим, что было вкусно], а затем всё же стали фотографироваться с автоматами и винтовками в руках и в самых страшных позах. Затем (с некоторым сожалением, надо признать) были вновь включены камеры и продолжились съёмки фильма. Когда стало темнеть, на лицах актеров наконец-то стали видны красивые оранжевые отблески костра, которых так не хватало в начале дня. Особой радости у нас это не вызвало, т.к. означало, что работа подходит к концу. Какое-то время мы ещё протянули, настроив подсветку задних планов многочисленными лампами, но дневной свет уходил слишком быстро и новые кадры уже не очень хорошо совмещались с отснятыми ранее.

Кстати, по сюжету эта сцена с костром происходит ночью. Режиссёру об этом мягко намекнули примерно раз десять, но он мягко всех послал, ответив лишь: «Представьте, что сейчас сумерки». Остаётся надеяться, что сумерки появятся уже на стадии постпродакшена. «Магия кино», чтоб её. Такая вот цвето- и светокоррекция – тоже определённый геморрой, но не столь накладный, как выставление света и глобальное освещение задников. Да и собрать всю съёмочную группу ночью за городом – тоже непростая задача.

Чтобы закончить первую сцену нам не хватило буквально часа-двух. Но сделано было всё равно в 2-3 раза больше, чем обычно снимают за день большие студии, так что собирались по домам мы в приподнятом настроении. Запихали автоматы в багажник одной из машин с надеждой, что её не остановят по какой-нибудь причине для осмотра полицейские и разъехались по домам с уверенностью, что через два дня запросто доснимем оставшиеся кадры. К концу дня актёры уже лучше понимали своих героев, прониклись атмосферой, а все мы радовались тому, что у нас всё получается. Даже природа, кажется, была на нашей стороне – пейзаж выглядел именно так мрачно, как нам и хотелось.

На следующий день началась метель и не смолкала следующие три дня.

И без поездок на разведку к месту съёмок было ясно, что делать там нечего. Снимать в такой снегопад не представлялось возможным. А когда мы всё же были на месте через неделю, то поняли – унылый грязный пейзаж превратился в абсолютно белый. На дворе начало ноября – снег будет лежать здесь до самой весны. Все 6 часов работы 30 октября оказались пустой тратой времени, просто изнурительной «репетицией».

Нам предстояло переснять всё с чистого листа, а Алексею Артюхину еще и потерять в сугробах ключи от машины. Но это уже отдельная история, которая останется за кадром, ведь в следующий раз мы поговорим о съёмках в самых разных локациях, включая подземные.

Игорь Талалаев