ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ: СХВАТКА
Жанр: фантастика, боевик
2009, Россия, 103 мин.
Режиссер: Федор Бондарчук
В ролях: Василий Степанов, Петр Федоров, Алексей Серебряков, Юлия Снигирь

ОЦЕНКА: 2,5

Первый фильм дилогии, на самом деле, стал лучшей антирекламой для продолжения, ну потому что выглядел он, грубо говоря, вот так:

Зрители тогда в ужасе разбежались и «Обитаемый остров. Схватка» за первую неделю проката собрал где-то $4 млн., а на первомайских праздниках накинул еще один миллион, что, в общем-то, стало началом конца. И тут на правах очевидного стоит отметить: подобную участь фильм абсолютно заслужил, пусть и получился в чем-то ровнее первой части, но это, скорее, такая вялая компенсация за отсутствие зрительских надежд, а не революция в рамках проекта. Все недозаработан-ное сиквелом оказалось пропорционально безвкусию фильма-оригинала, в то время как на его собственную ущербность никто почти и не смотрел.

Итак, по сюжету Максим Каммерер (Степанов) укатывает из Страны Отцов вместе с замутненным патриотом Гаем (Федоров) на розовом танке и с лучезарной улыбкой. Они направляются к вождю рассыпающейся расы мутантов, больше похожей на коммуну прокуренных хиппи, и долго выслушивают речи о том, как те не собираются им помогать. Затем глупо летят на дирижабле (цеппелине) и еще глупее падают, но зато открываются для понимания: союзников ждать неоткуда, придется побеждать несправедливость собственными силами.

Перед началом фильма зрителю услужливо напоминают, мол, главный герой картины - землянин 22 столетия, свалившийся прямиком в тоталитарное государство чужой планеты Саракш и объявивший войну тиранам, называющим себя Неизвестными Отцами. Они используют для контроля некие башни-излучатели, гипнотизирующие массы людей. Сами Отцы не поддаются гипнозу, хотя на излучение реагируют крайне болезненно, но терпят во имя власти, а всех прочих наделенных иммунитетом объявляют вне закона и со злобным огнем в глазах посылают на каторгу. Учитывая недвусмысленные перипетии истории, космический корабль Максима воспринимается очевидным мостиком, перенесшим положительного героя фантастики в реалии тоталитарного мира и столкнувшим идеал будущего с проблемным настоящим. Подконтрольные СМИ, программирующие поведение, властные правители, силовое давление на несогласных и прочие атрибуты государственного строя - так было в романе Стругацких. Как именно это все повернулось в фильме Бондарчука - вопрос с неопределенным ответом. Кому-то, например, кажется, будто Федя вообще не понимает, что и в каких условиях высказывает. Другие полагают, что это ловкий ход общественным мировоззрением и не более чем маркетинг на почве идейного произведения.

Сам режиссер благородно признает «Обитаемый остров» личной войной с тоталитаризмом, и в таком контексте становится первым бизнесменом, который продает свою же наивность. Еще и по причинам того, что продать больше нечего. Его впопыхах переименованный в вербальную собственность Майкла Манна, другой фильм, по-прежнему выглядит не выше категории затравки дешевого космического сериала, чья пилотная серия не прошла на телевидение.

Слишком декоративные кабины транспортных средств сменяются компьютерной графикой прошлого поколения, танки скачут, как рэперские бьюики под La cucaracha, глобальная война в кадре растирается до состояния фона для личной проблемы персонажей, которую фон все равно, так или иначе, поглощает. В итоге, несложные, казалось бы, эпизоды действия лишены драйва и работают в холостую - для полноценной съемки боя создатели забыли добавить армию противника, и в итоге танковая дивизия просто стреляла в песок; для каких-то контрастных сцен на фоне войны не хватило умения дозировать и доработать эпизод до кульминации. Время от времени возникало ощущение, что Бондарчук сначала боялся, будто никто не заметит танков, и постоянно акцентировал на них внимание зрителей, а затем начал бояться, будто зритель пропустит важные элемнты сценария, и давал на откуп камере искаженные в порыве справедливости и доброты лица, на автомате произносящие реплики о свободе и правах личности. Так реверсом режиссерских фобий Бондарчук довел картину до состояния художественного исступления, когда она тащит сама себя, как Мюнхгаузен, к титрам, уже не зная, за что ухватиться.

Вроде бы мягче стал монтаж, но кино все равно похоже на новогоднюю гирлянду, поданную в мае. Куда-то пропали эпизоды с улыбающимся Максимом, он теперь предельно серьезен, а временами и вовсе напоминает грустный смайл, но, кто бы мог подумать, лучше бы актер Степанов продолжил улыбаться. Вместо отчаяния он, скорее, бодро изображает слабоумие, слишком щурится и срывается на репликах, а потому, крича про демократию, будучи измазанным в излишне ярком заменителе крови, становится больше похож на возбужденного дикаря, нежели на случайного посланника цивилизованной утопичной планеты. Как и в первом фильме, Степанов, пожалуй, слишком долговяз для боевых сцен и слишком пресно-статичен для драматичных, он, и об этом сразу говорили, вообще какой-то пляжный и рекламный, но не кинематографичный.

Серебрякову, который, напротив, умеет буквально приковывать зрителя к экрану (и даже показывал этот фокус пару раз в первой части), здесь урезали вменяемые реплики и заставили, в основном, летать на канатах, широко раскрывая рот в поэтичном «Дурак!». Сам Бондарчук, играя именно так, как положено режиссеру - спешно и демонстративно - в нескольких эпизодах, похоже, всерьез упивался ролью диктатора, наводя на какие-то параноидальные мысли о латентной тирании и подсознательном стремлении к тоталитаризму. Федоров в обоих фильмах единственный смотрелся строго к месту, пусть в «Схватке» уже не выдержал и пал жертвой сценарных шизофреничных монологов. Актер, кстати, вторил идее Бондарчука о глубинном наполнении ленты и сказал, что «будет мясцо», но он надеется, что все поймут, о чем кино. Другой обладатель черного ирокеза на голове, Евланов, как-то не вышел из своего образа в «Нирване» (это действительно страшное зрелище), а потому играл в Ротмистра Чачу далеко за гранью позволительного эпатажа. Мерзликин стоически изображал Гарри Ол-дмена, который в свою очередь изображал Гитлера. Занятие для Олдмена скандальное, но, чего уж там, выполнимое, а для Мерзликина, все-таки, немного суицидальное. Впрочем, как и вся затея экранизации Стругацких.

Не совсем ясно, чем обусловлен столь идеалистический подход к проблеме тирании. Бондарчук так решил посмотреть на прошлое нашей страны, это его высказывание в историческом контексте? Или забыл, что сегодня правительства развитых стран несколько иначе выстраивают политику контроля, а времена диктаторов канули в прошлое? С другой стороны, «Обитаемый остров» может быть таким тонким психологическим кинотезисом, говорящим, что в каждом борце за свободу сидит маленький тиран.

Посмотрите сами, основные цвета мира Саракш подозрительно точно собраны на голове Максима - желтый с черным. Это, возможно, прозрачный намек и тонкая визуальная метафора отражения злодея в герое, тюремщика в освободители и палача в миротворце. Неспроста в финале фильма несколько смещаются акценты правоты главного героя, и он вторит персонажу Серебрякова, так же широко разевая рот - «Ладно, я дурак!» - сокрушается в своем несовершенстве, но не желает меняться. Может быть, «Обитаемый остров» - лента с двойным дном, с обманом вместо морали, и спрятанным в иронии противоположным смыслом? Все это, впрочем, какие-то больные фантазии, а единственная стоящая метафора в таком контексте - хрестоматийный кролик из шляпы.

БИОГРАФИЯ ЗЛОГО ТОТАЛИТАРИЗМА

На самом деле Злой Тоталитаризм родился очень давно, еще во времена жестоких царей или даже древних фараонов. Но исторически рождение датируется 1923 годом, в Италии, когда во главе страны встал лидер фашистской партии Бенито Муссолини. Джованни Амендола, человек, давший Тоталитаризму имя, отрекся от него, считая юнца невоспитанным и жестоким, да еще и поддерживающим фашиста Муссолини. Тоталитаризм рос при диктаторе скверным и вредным типом, он лишал людей конституционных прав, подвергал их репрессиям и несправедливому давлению. Со временем Злой Тоталитаризм получил громадную власть по всему миру, его поддержкой заручались Пиночет в Чили, Франко в Испании, Мао в Китае, Ким Ир Сена в Корее и, конечно, Сталин и Гитлер в СССР и Германии. По мере своего распространения и созревания, тоталитаризм формировал собственный характер: он открыто выступал против любых внеправительственных институтов, будь то церковь, свободные СМИ, бизнес или профсоюзы; возводил в культ личность монарха и его окружение; бросал целые поколения в фундамент социума и идеализировал государственную систему, провозглашая ее самоцелью. Тоталитаризм, разумеется, нажил себе много врагов. Но одни боялись вступать с ним в конфликт, другие трагически погибали, а третьих пропагандисты убеждали, будто тоталитаризм - придуманный антигосударственный миф, и в реальности его не существует.

Так злой строй пережил многих властных правителей, с которыми некогда состоял в сговоре. Самые яркие годы его жизни - это расцвет нацистской Германии и коммунистического Советского Союза. В этот период Злой Тоталитаризм увлекся чтением трудов Маркса и Энгельса, а так же Николо Макиавелли. В основу своего правления Тоталитаризм положил знаменитый тезис этого политического итальянского мыслителя, гласящий, что народ слушает правителя, когда любит его или боится; но любить царя или нет, решает чернь, а вот бояться заставляет сам правитель.

С главными советскими фантастами, братьями Стругацкими, злой тоталитаризм столкнулся впервые в 1968 году, год спустя после появления на свет Федора Бондарчука. Тогда Аркадий и Борис опубликовали в журнале «Ангара» повесть «Сказка о Тройке», высмеивающую бюрократический социализм и глупость правления. Злой тоталитаризм, брызжа слюной от гнева, закрыл журнал, а также отказал в печати следующему произведению авторов, повести «Улитка на склоне». В конце 60-х начале 70-х годов тоталитаризм пристально следил за написанием романа «Обитаемый остров», вносил свои диктаторские коррективы и всячески отравлял Стругацким творческую жизнь. В дальнейшем им отказывают в издательствах, и следующий роман, «Пикник на обочине», увидит свет лишь в 1980 году. Свое последнее совместное произведение братья напишут в 1990 году, а год спустя Аркадия не станет. Злой тоталитаризм не подаст вида, но за закрытыми дверьми кабинета будет громко хохотать, запрокинув голову.

Тогда же Федор Бондарчук заканчивает режиссерский факультет ВГИКА и основывает продюсерскую компанию «Art Pictures Group» (ему не трудно пробиваться в мире кино, т.к. его отец - прославленный актер и режиссер Сергей Бондарчук). Продюсером Федор выступил для девяти лент, как актер сыграл более чем в тридцати. Со Злым тоталитаризмом лично Федор так и не познакомился, а потому и сумел в качестве режиссера снять два фильма и оба «Обитаемых острова». Ныне Бондарчук входит в состав «Единой России» и уже оттуда вещает про свою личную войну с тоталитаризмом, что, кажется, на сегодняшний день самой забавной политической иронией в нашей стране. На самом деле, после того, как тоталитаризм прогнали из Германии и Союза, он какое-то время ошивался в Китае, а затем ушел в тень. Поговаривают, будто сейчас он живет в США под вымышленным женским именем. Тоталитаризм уже в возрасте, давно мудр и спокоен, больше не повторяет ошибок буйной молодости, не отвечает на провокации, а напротив, платит тем, кто его публично порицает. И поэтому живет счастливо, его бывшие враги теперь самые преданные друзья, и даже не подозревают об этом.

ЕСТЬ МНЕНИЕ...

Вторая часть «Обитаемого острова» - фильм стильный и современный, обращающий на себя внимание, если не колоссальным пиаром, то гламурностью всей истории, которую часть зрителей не может ему простить. Однако амбиции «Острова» не зря подкреплены масштабными сценами, зрелищностью действия, огромными декорациями, помпезной музыкой - его сильными сторонами в сочетании с данью моде смотрящимися отнюдь не плохо. Какими бы недостатками не обладала вторая часть фильма, за последнее время это чуть ли не единственная экранизация фантастики, которой решили побаловать зрителей.

Екатерина Байкова