ДА И ДА
2014, Россия, 115 мин.
Жанр: драма
Режиссер: Валерия Гай Германика
В ролях: Агния Кузнецова, Александр Виноградов, Владимир Дубосарский, Александр Горчилин



Он - начинающий художник. Она - учительница, порой сама смахивающая на ученицу. Друг с другом их, как водится, свел случай - в притоне оскотинившейся богемы пьяный Антонин (по паспорту - Коля, но с таким именем рисовать даже нечего и пытаться), тихо сидя в уголочке, уговаривал её заново родиться, не быть обывателем, иначе - "у меня не встанет, это уже некрофилия". Пройдет немного времени - и впоследствии пьяной драки "бунтарь с идеалом" выпадет из окна, свалившись тем самым на плечи главной героине. Она и до дому доведет, и опохмелит, постепенно пробудит некое чувство, дремлющее у него где-то там, глубоко внутри: правда, ей самой еще предстоит разобраться, что же это такое было. Любовь? Животная страсть? Или период, где до - юность, после - ненавистная взрослая жизнь?

Чем больше привыкаешь к этой мысли, тем удивительнее осознавать, что "Да и да" - всего лишь второй полнометражный фильм Германики, с чьим именем уже давно связана пресловутая "новая надежда российского кино". И действительно - мощнейшим дебютом, снятым за три копейки, она закрыла все вопросы, какие только могли к ней возникнуть - жирно прописанные характеры, выбивающая почву из-под ног драматургия, актеры, существующие на экране столь живо и естественно, что впору вспомнить советскую школу. Практически Дарденн в юбке, у которых зачастую социальное напластование также отходило на второй план (не даром их последний фильм окрестили "пролетарской сказкой"). Впрочем, это все не важно. Ведь перед нами – оживший анахронизм. Со слов режиссера – это её способ авторского самовыражения, но формирует контекст и тот факт, что фильм пролежал на полке как минимум пару-тройку лет.

Виной тому – препоны, выставленные фильму на пути к своему зрителю, «веское слово» Мединского и его своры. В итоге, до проката лента добралась только сейчас, в виде кастрированных копий, являющих собой верх непрофессионализма: дабы поддержать абсурдный закон о запрете мата, он здесь попросту заглушен. В кульминационный момент это выглядит форменным издевательством – главные герои, на подобии выброшенных на сушу рыб, шевелят губами, в то время как с экрана не доносится ни единого звука. То есть, слово «хуй» у нас говорить нельзя, но показать – всегда пожалуйста. Ну, ладно. Ибо не трехэтажной бранью в первую очередь ценен удивительный сценарий Александра Родионова.

На поверку здесь можно разглядеть и пышущий энергией роман воспитания, «историю одного безумия», или – и это уж совсем не уместно – сатиру на молодежный бунт и путеводитель по закоулкам обители художников-неформалов. Для первого не хватает «героев извне» - помимо всего прочего, на фоне модернисткой love-story с некоторыми девиациями (Коля не прочь выпить собственной мочи, добытой на наших же глазах) сливаются с обоями все второстепенные персонажи. Параллели с Феррери, визуальные отсылки к фон Триеру и оператор, насмотревшийся Гаспара Ноэ, также обнажают всё несовершенство на слух безупречной конструкции. Порой отчетливо заметно, что художником-постановщиком здесь выступает Сергей Пахомов, в народе больше известный как «Пахом» - душевнобольной человек с ярко выраженными психическими отклонениями. Да и богема какая-то небогемная, спившаяся интеллигенция, родом годов этак из 80-х – в клубах сигаретного дыма камера выхватывает парочку знакомых лиц, выпивших за здоровье съемочной группы, да и только. Вообще, здесь все либо пьют, либо блюют – да так, что количество водки, коей захлебываются все без исключения в звягинцевском «Левиафане», покажется потенциальному зрителю каплей в море. В первую половину, за исключением вышеупомянутого, вообще мало чего происходит – она любит, он позволяет себя любить. И, конечно, никакая это не любовь – скорее влюбленность. В какой-то момент за прописными истинами, утверждающимися с подростковым максимализмом, видится ужасный признак перестроечной «чернухи» - к счастью, так ни во что и не материализующейся.

Ведь, как ни странно, вытягивает из трясины фильм именно что честность, искренность на грани надрыва, в нем сердце – пламенный мотор, и "Да и да" больше смахивает на картину неоэкспрессиониста, нежели на мелодраму, выстроенную на контрастах, которой он небезуспешно притворяется до поры до времени. Разглядывая вблизи, не перестаешь удивляться, как много лишних, на первый взгляд, здесь мазков – пока, отступив назад, внезапно не осознаешь всю глубину творческого замысла. Здесь гораздо больше автобиографичного (как бы ни открещивалась сама Германика), личного, выстраданного: у любых отношений, постепенно разваливающихся под гнетом обстоятельств, есть начало, и есть конец. Любовь уходит, не оставив после себя ничего, кроме трухи, тлена и давно потухших огарков, но искусство остается – что структурировано и выписано со своей стороны очень точно. И надо думать, о том и снимала Германика свое кино – что с холстом наедине уютнее. Были бы краски под рукой.

Александр Гофман